Глава 11, часть 1

Продолжение.  Начало:  http://al0253.okis.ru/st10-3.html

Глава 11, стр. 321-346, часть 1, стр. 321-331

     Стр. 321

                                                                                Генералиссимус дома.

                                                  Внутренний контекст сталинской послевоенной внешней политики.

"Мы победили потому, что нас вёл к победе наш великий вождь и гениальный военачальник, Маршал Советского Союза - Сталин!"- провозгласил Жуков во время Парада Победы на Красной площади 24 июня 1945 года.  Через четыре дня был опубликован указ о присвоении Сталину звания генералиссимуса- первым, кто удостоился такого ранга в России был Александр Суворов, великий царский военачальник времён наполеоновских воин.(?) На Потсдамской конференции, однако, Сталин говорил Черчиллю, что желает, чтобы к нему обращались, как к маршалу.  Сталин не любил мундир генералиссимуса и продолжал носить свою маршальскую форму всякий раз, когда появлялся на публике.  Но титул генералиссимуса принял.  "Если мы разгромили гитлеризм", сказал Г.Ф. Александров, начальник советской пропаганды, на митинге в память Ленина в январе 1946 года, "то это потому, что воглаве советского народа был великий главнокомандующий, генералиссимус Сталин".

   Сталин обычно дистанцировался от своего личного культа, доходившего почти до обожествления.  В высшей степени уверенно можно сказать, что он видел политическую выгодность обожествления своего имиджа, но, в противоположность обычным диктаторам, не заблуждался, считая, что это действительно правда.  Как известно, он ругал своего сына Василия, старавшегося использовать значимость своей фамилии: "Ты не Сталин, и я не Сталин.  Сталин, это Советская власть,  Сталин, это то, что в газетах и на портретах, не ты, даже не я!"  Но впоследствии, после Великой победы над нацистской Германией, Сталин был соблазнён своей собственной пропагандой.  В марте 1947 года, например, он позволил опубликовать свою переписку с полковником Разиным, инструктором военной академии имени Фрунзе, который задал вопрос, останется ли действительной ленинская положительная оценка Клаузевица, великого немецкого военного стратега девятнадцатого века.  Сталин ответил, что Ленин не был экспертом в военных делах (не то, что его преемник, разумеется), и взгляды Клаузевица на стратегию устарели, ввиду развития военных технологий.  Сталин отверг культовое содержание письма Разина, написав, что панегирик его имени огорчителен, но закончил свою реплику, введя

     Стр. 322

 недосказанное сравнение самого себя с великим военным деятелем прошлого, который понял важность "контр-наступления" в войне.

   Концепция контр-наступления опиралась на идею поглощения вражеской атаки и, затем, на переход к массированной контр-атаке, обеспечивающей решающую победу.  Это была одна из ключевых идей в раннем послевоенном обсуждении уроков Великой Патриотической войны, и это послужило объяснением, и оправданием поражений Красной Армии, и отступлений в первые годы войны.  После публикации сталинской переписки с Разиным концепция контр-наступления стала даже наиболее разработанной в советской истории войны, по принципу, что лучше рассказать так, чем обойти молчанием военные катастрофы 1941-1942 годов, представить поражения Красной Армии и отступления, как часть тщательно рассчитанной стратегии изгнания противника.

  Апогей культа cталинского военного гения наступил после публикации в 1951 году книги маршала Климента Ворошилова "Сталин и вооружённые силы СССР", обширной хроники о советском диктаторе.  В главах о Великой Патриотической войне советские военные успехи были представлены, как единоличная заслуга Сталина.  Ворошилов сделал заключение, что победа Красной Армии в войне явилась триумфом сталинской военной науки, и гениального руководства великого Сталина.

   Сталинские генералы признали умаление своей роли в сравнении со "светочем", подтвердив тем самым лояльность.  Единственным исключением был Жуков, осчастливленный похвалой Сталина, но не собиравшийся молчать о собственном вкладе и успехах на посту заместителя Верховного командующего.  Конечно, после войны звезда Жукова сверкала ярко; в 1945-1946 годах он служил командующим группы советских войск в оккупированной Германии.  В марте 1946 года Жуков был отозван в Москву и назначен командующим всеми сухопутными войсками.  Но вскоре после возвращения домой он пал жертвой интриги, обвинённый в том, что превозносил собственную руководящую роль в ходе войны и притязал на все главные наступательные операции, включая те, в которых участия не принимал.  Положение Жукова усложнялось тем фактом, что назначение его на новый пост стало результатом подковёрного конфликта с другими генералами, оттиравшими друг друга в сложившейся послевоенной иерархии в Красной Армии.  Куда бОльший вред принёс арест в апреле 1946 года генерала А. А. Новикова, прежнего главы Красной авиации и близкого друга Жукова.  Новиков был арестован, как соучастник так называемого "дела авиаторов"- чистки советской авиационной промышленности вследствие обвинений, что в ходе войны военные самолёты выпускались низкого качества.  Жуков напрямую не был вовлечён в дело, а его громадный престиж и служба в военное время вместе со Сталиным означали, что для привлечения его к ответственности вместе с Новиковым и заключения в тюрьму шансы были невелики.  Но в июне 1947 года Жуков был понижен до командующего Одесским военным округом и затем, в феврале 1947 года, выведен из кандидатов в члены Центрального Комитета партии,

     Стр. 323

как занимающий антипартийную позицию.  Это последнее событие подсказало ему мысль написать Сталину, попросив о личной встрече, чтобы "выяснить" клевету, распространённую о нём.  Через несколько дней Жуков написал пресмыкательское письмо с восхвалениями советского вождя, в котором он признавался, что в ходе войны был эгоцентричен, нетактичен и непочтителен в общении со своими коллегами из состава Высшего командования, включая Сталина.  Несмотря на письмо, содержавшее просьбу Жукова поверить ему, Сталин даже не потрудился ответить; Жуков остался в опале и в 1948 году был переведён даже на более низкий пост командующего Уральским военным округом.  На выпущеном в 1949 году плакате, изображавшем Сталина и его генералов, планирующих и замышляющих великое контр-наступление под Сталинградом, для Жукова места не нашлось.  С другой стороны он сохранил звание маршала, и это стало знаком его реабилитации в начале 1950-х.  В июне 1951 года Жуков сопровождал Молотова в составе делегации, отправлявшейся в братскую Польшу, и произнёс речь в Варшаве о польско-советском единстве, в которой провозглашал Сталина мудрым военным и политическим вождём.  В 1952 году Жуков был восстановлен в кандидатах в члены Центрального Комитета.  Другим советским генералам повезло меньше.  В декабре 1946 года генерал Гордов, который командовал Сталинградским фронтом в 1942 году, и генерал Рыбальченко, его начальник штаба в Приволжском военном округе, были сняты за диссидентские высказывания о Сталине.  Оба были арестованы и позднее расстреляны.

   Сталинское обращение с Жуковым после войны было типичным брутальным пренебрежением при любом признаке или проблеске нелояльности.  Это делалось также "для поддержания авторитета", если сталинский заместитель Верховного командующего, спаситель Ленинграда и Москвы, освободитель Польши, завоеватель Берлина, командующий парадом Победы 1945 года, мог впасть в немилость, то ясно, что могло произойти с другим.  Но это был не просто вопрос сохранности генералов на их постах; Сталин хотел определить послевоенную роль для военных, которые должны были сознавать своё значение, но не угрожать ни ему, ни доминированию коммунистической партии в советском обществе.  Он сделал это в указе, опубликованном в феврале 1946 года к 28-й годовщине создания Красной Армии.  Хотя Сталин превозносил победу Красной Армии и понесённые жертвы, он указал, что война не могла быть выиграна без полной поддержки советского народа и руководства коммунистической партии.  Главной задачей Красной Армии в мирное время, сказал Сталин, было обеспечение мирной реконструкции страны и содействие восстановлению советской государственной экономики и военной мощи.  Он закончил обычной здравицей: "Да здравствует победоносная Красная Армия", но общий тон послания был очевиден: военным не придётся купаться в лучах военной славы, или расчитывать на особый статус в советском обществе.

     Стр. 324

Чтобы подчеркнуть полный контроль над Вооружёнными Силами, Сталин сохранил за собой пост наркома обороны и назначил политического комиссара Николая Булганина своим заместителем.  В 1947 году Булганин сменил Сталина на посту министра обороны, и был произведён в маршалы.  В 1949 году маршал Василевский стал министром обороны, но за Булганиным остался полный контроль над военной промышленностью.

Принятие Сталиным военного обличия в ходе войны и после неё, было лишь одной из сторон его менявшегося публичного идентитета; другой гранью стало формирование его имиджа международного государственного деятеля.  После войны Сталин не присутствовал ни на одной международной конференции, но продолжал принимать поток иностранных дипломатов и политиков, и договариваться с ними напрямую.  В ходе ранних послевоенных лет он был очень заметен на дипломатических приёмах и церемониях подписания договоров, и давал целый ряд интервью по международным вопросам.  Наиболее поразительной особенностью послевоенного образа Сталина, с дипломатической точки зрения, была его полная идентичность с лидерами народных демократий Восточной Европы.  В то время, как Сталин часто заявлял о серьёзном желании наладить послевоенное сотрудничество с Британией и США, постоянный поток совещаний, встреч, и коммюнике с коммунистическими союзниками в Восточний Европе демонстрировал совершенно другое: значение Великого Альянса резко понизилось в сравнении с возникающим советским блоком.

   После войны Сталин был поглощён главным образом международной политикой, наполнявшей его жизнь вместе с экономикой день за днём.  Сталинская практика невмешательства в экономические дела в военное время значительно изменилась.  Использование властного подхода привело к развитию бюрократии, административных процедур и технократической целесообразности.  Советские партийные и государственные органы извлекли огромную пользу  из отхода Сталина от предвоенной методики постоянных кризисов, и внезапных изменений, когда стимулом к успеху служили репрессии, и террор, и перехода к повседневной рутине, профессионализации, и разрастающемуся бюрократизму.  При новом экономическом порядке средний слой технических работников, управленцев и гос. чиновников стал создавать внутри системы сталинского послевоенного режима собственный устойчивый, и безопасный мирок, со всем необходимым для жизни.

   В то время, как личные сталинские послевоенные приоритеты формировались на глазах военного и дипломатического руководства, приоритетом страны была реконструкция и преход к социальному, и экономическому режиму мирного времени. Послевоенные внутренние процессы были задуманы для восстановления нормальной социальной и экономической жизни; это стало весьма важной задачей для страны, которая не только была опустошена и травмирована войной, но и испытала десятилетний период национального подъёма в 1920-х, и 1930-х годах.

     Стр. 325

   В октябре 1945 года Сталин уехал в отпуск на Чёрное море, в первый из серии продолжительных послевоенных отпусков, которые означали, что он отлучался из Москвы более, чем на 5 месяцев в конце каждого года.  Стали сказываться последствия войны и возраст- ему было 66 лет.  Он продолжал тяжёлую работу даже в отпуске, но менее интенсивно в сравнении с военным временем.  Новый рабочий ритм Сталина означал, что он стал перекладывать часть своих обязанностей на подчинённых, что дало ему больше времени и досуга.  Действительно, наиболее поразительной чертой сталинских послевоенных отношений с коллегами по политбюро был непочтительный тон в общении. Он был всегда грубым, жестоким и невоспитанным, но теперь бранил своих товарищей в запугивающей манере старшего менеджера, имеющего дело с младшими клерками, не выполняющими свои обязанности как следует.  Как указал Алесандр Верс, в конце 40-х годов Сталин приобрёл репутацию "сердитого старика", что достаточно подтверждается сталинской послевоенной перепиской с членами политбюро, которые были абсолютно мелкими персонажами в сравнении с товарищами его ближнего круга.

                                                                                   Послевоенная реконструкция.

Отсутствие Сталина в Москве осенью 1945 года означало, что прочтение речи, посвящённой 28-й годовщине  большевистской революции выпало Молотову.  Одной из главных тем его речи были последствия войны.  Согласно Молотову, "немецко-фашистское вторжение" разрушило 1710 городов и 70 000 деревень, 6 миллионов зданий, уничтожено, или повреждено 31 850 промышленных предприятий, разрушено, или разграблено 98 000 колхозных ферм, 25 миллионов человек стали бездомными.  Эти суровые цифры были необходимы для понимания ущерба, нанесённого стране войной, и тяжести восстановления.  Согласно подсчётам Марка Харрисона, война обошлась Советскому Союзу в 25% его имущественных активов, при этом погибло 14% предвоенного населения.  Молотов не привёл цифр людских потерь, но официальная советская цифра была 7 миллионов убитых.  На самом деле военные безвозвратные потери были значительно выше, и дополнительно погибло от 15 до 16 миллионов гражданских лиц.  Получивших физические увечья и психологические травмы насчитывалось более 10 миллионов.

   Осложняло задачу послевоенного восстановления то, что в западных пограничных районах Белоруссии, Украины и балтийских государств, на территориях, присоединённых к СССР только в 1939-1940 годах, не была завершена советизация, прерваная войной; этому мешало и проведение анти-повстанческой кампании против десятков тысяч националистических партизан.  На западной Украине, например, по ориентировочным оценкам, антикоммунистические партизаны убили 35 000 человек, советских военных и партийных работников, за период с 1945 по 1951 год; в Литве 100 000 человек

     Стр. 326

принимали участие в борьбе, чтобы помешать установлению коммунистической власти.  В отместку Советская власть  уничтожила, посадила в тюрьмы и депортировала десятки тысяч сопротивляющихся.  С другой стороны, в местах обитания этнических групп подозреваемые в нелояльности были мишенью для преследований и депортаций.  В ходе войны НКВД депортировал 2 миллиона поволжских немцев, крымских татар, казаков, чеченцев и других тюркских народов в восточные районы СССР.  Основной причиной было то, что эти этнические группы были коллективными пособниками врага.  Но депортации не прекратились после победы.  Среди сотен тысяч послевоенных жертв депортаций были прибалты, финны, греки, молдаване, украинцы, белоруссы.  Другой поток этнической миграции возник при изменении границы между Польшей и СССР, в результате чего 2 миллиона поляков, живших в Белоруссии и на Украине, и полмиллиона украинцев, русских, белоруссов, и литовцев переселились в противоположных направлениях.

   Одним из наиболее неотложных приоритетов для режима была интеграция в советское общество миллионов возвратившихся с войны ветеранов.  Между 1945 и 1948 годами 8 миллионов советских солдат были демобилизованы.  Все они должны были получить жильё, работу и войти в социальную, культурную, и политическую жизнь.  Многие так называемые фронтовики были членами коммунистической партии, так как 6 миллионов военнослужащих вступили в партию, и концу войны 2/3 из числа членов ком. партии были люди, принятые во время войны.  После войны большинство в партии составляла хорошо образованная молодёжь; больше, чем до войны, стало представителей интеллектуальных профессий; в партии доминировали мужчины, женщин было от 14,5% до 18,3% от общего числа.  После войны молодые, образованные мужчины-фронтовики играли основную роль в жизни партии.  Как следствие этого сдвига поколений, склонность к политической и идеологической активности сместилась к управленческой, и технической компетентности, и роль партии свелась к государственному и экономическому управлению более, чем в 30-х годах, когда ограничивались популистскими кампаниями контроля над бюрократией.  Эта деполитизация не полностью произошла в советском партийном руководстве, которое предприняло шаги, чтобы противопоставить процессу ряд кампаний по политическому и идеологическому обучению, что отражало изменение сталинского стиля руководства после войны.  Все, руководители и подчинённые, применяли опыт военного времени, разрешавший бОльшую индивидуальную, и групповую самостоятельность в решении местных проблем, и достижении указанных целей различными путями.

   Демобилизация началась в июне 1945 года со старших возрастов.  К концу 1945 года около 5 миллионов военнослужащих было демобилизовано.  Ветеранам обеспечили новую одежду, питание и

     Стр. 327

транспорт до дома, и денежное довольствие.  Возвратившиеся имели право поступить на прежнюю работу, но многие сотни тысяч переселились в различные места, включая большое количество крестьян, отправившихся в города, тем самым добавив проблем с обеспечением жильём и спросом на рабочие места.

   В сентябре 1945 года военные действия официально завершились, и власть перешла к гражданской администрации и гражданским судам.  4 сентября ГКО (Государственный Комитет Обороны) был упразднён и его экономические функции переданы Совету народных комиссаров.  Внутри Совета произошли различые структурные изменения; реорганизация достигла пика в 1947 году с введением "секторных" бюро с ответственностью в различных областях экономики..  В марте 1946 года комиссариаты были преобразованы в министерства, и народные комиссары стали министрами.  Изменения были утверждены Мартовским (1946 года) Пленумом Центрального Комитета, первым с января 1944 года.  На Пленуме председательствовал Сталин, который объяснил изменение в номенклатуре следующим образом:

"Название Народный Комиссар... отражало период нестабильности, период гражданской войны, период революционного перелома... Этот период закончился.  Война показала, что наш общственный порядок очень силён и не соответствует такому названию, которое относилось к периоду нестабильного социального порядка, который изменился и стал нормальным... Пришло время изменить наименование "народный комиссар" на "министр".  Народ это хорошо поймёт, так как комиссары есть сейчас везде.  Это конфузит людей.  Нужно знать, кто есть кто". (Смех в зале).

   В октябре 1945 года был издан указ о выборах в Верховный Совет.  Выборы были проведены в феврале 1946 года; через месяц новоизбранный Верховный Совет принял следующий пятилетний план.  Первоначальной целью восстановления экономики было достижение предвоенного уровня призводства 1940 года, хотя бы только ценой продолжения ограничений жизненных стандартов и обеспечения дисциплинарного режима работы.  Рацион питания военного времени сохранялся до декабря 1947 года.  Одновременно проводился поток реформ, которые радикально сократили ценность рубля и изъяли излишек наличности в экономике до уровня, максимально снижающего инфляцию.

   Голод и кризисное положение с продуктами питания в 1946-1947 годах вызвали значительное изменение облика режима.  Летом 1946 года случилась засуха, урожай "сгорел", а последовавшая зима была исключительно тяжёлой.  Поставки продуктов питания по ленд-лизу, которыми кормили треть населения в ходе войны, прекратились в 1945 году.  Объединённые нации смогли предоставить только ограниченную помощь.

     Стр. 328

Германия и другие бывшие враждебные государства выплачивали репарации, но этот источник продуктов был очень слаб.  В результате от одного до полутора миллионов советских людей умерли от голода, или вызванных голодом болезней.

  Как показал Дональд Файлзер, лишения в ранний послевоенный период дали парадоксальный эффект укрепления сталинского режима.  С одной стороны, население было истощено повседневной борьбой за выживание, оно не имело ни времени, ни энергии для организации социального протеста и пассивно отнеслось к удару судьбы, лишившей их надежды на здоровое, и свободное будущее после войны.  С другой стороны, улучшение условий жизни в поздние сороковые и ранние пятидесятые годы обеспечило режиму кредит доверия; улучшилось распределение помощи народу, что создало видимость окончательной нормализации.

                                                                                                Выборы 1946 года.

Наиболее важным признаком политической "нормализации" стало проведение выборов в Верховный Совет.  Это предоставило населению шанс вынести свой вердикт режиму, и изменениям, произошедшим в ходе войны.  Хотя коммунистическая партия была единственной, и на каждый избирательный округ приходился только один кандидат, и тот представлял партию, но, по словам Елены Зубковой: "атмосфера выборов", это было "нечто, подобное национальному празднику", и "демонстрацией, что люди доверяют власти реально, а не только делают вид".  Согласно официальной статистике, было зарегистрировано 101.717.686 избирателей, 99,7% из них приняло участие в выборах.  На этих выборах 818.955 человек вычеркнули имя номинального кандидата в бюллетене и, тем самым, высказали недоверие.  В странах прибалтики общее число воздержавшихся и высказавшихся отрицательно было наиболее высоким, составив, например, в Литве до 10%.  Нет сомнения, что уровень инакомыслия был значительно выше везде в СССР, как и при любых свободных выборах, но мнение большинства показало, что народная поддержка сталинского режима была сразу после войны очень высока.  Сталин привёл страну к великой победе, и советский народ глядел в будущее оптимистично, несмотря на огромную проблему послевоенного восстановления.  Интеллигенция надеялась, что послевоенное культурное смягчение сталинского режима будет продолжено.  Культ личности Сталина был абсурдом, но пропаганда в течении многих лет внедрила его в сознание людей.  Среди большинства народа он был самой почитаемой, авторитетной и выглядевшей наиболее великодушной фигурой.

   Кампания выборов в Верховный Совет достигла кульминации 9 февраля 1946 года.  Сталин лично выступил перед избирателями своего московского избирательного округа, с

     Стр. 329

великой помпой, в зале Большого театра оперы и балета.  Сталин начал свою речь с идеологически ортодоксальной точки зрения, что вторая мировая война произошла из-за экономических противоречий капитализма и империализма.  Хотя война столкнула фашистские государства с миролюбивыми странами, такими, как Британия и США, она также вовлекла в конфликт и СССР, и вызвала создание советско-западного альянса, что придало войне освободительный, и анти-фашистский оттенок.  Сталин отметил много проблем, поставленных войной перед советской социальной системой, указав, что "Советская социалистическая система оказалась действительно народной системой, пользующейся громадной поддержкой".  Война также продемонстрировала, по словам Сталина, успех советской системы, как многонационального государства, в котором сочетались дружба и сотрудничество между составляющими его народами.  Сталин высоко оценил роль коммунистической партии в подготовке страны к войне, которая придала приоритет тяжёлой промышленности в строительстве национальной обороны.  Говоря о будущем, Сталин отметил задачу нового пятилетнего плана в увеличении производства и повышении жизненного уровня населения.  В заключение он говорил об оношениях между коммунистической партией и беспартийными.  В прошлом коммунисты относились к беспартийным с недоверием, так как они находились под буржуазным влиянием.  Сейчас, однако, коммунисты и беспартийные являются членами сильной советской социальной системы: "Живя вместе в одном общем коллективе, они сражались вместе для укреплени могущества нашей страны.  Вместе они сражались и проливали кров(ь)... ради свободы и величия нашего отечества.  Вместе они ковали победу над врагами нашей страны.  Единственное различие между ними- партийность, одни являются членами партии, другие нет.  Но это формальное отличие.  Важно то, что они имеют общую цель".

                                                                                                 Кампания против Запада.

В сталинской речи, посвящённой выборам отражена вера в силу и будущность советской системы,  Сходные сантименты высказывались и в предвыборных речах основных сталинских приближённых.  Однако в рассуждениях раннего послевоенного периода не предсказывалось ничего хорошего: считалось, что роль СССР в достижении победы не будет признана за границей в достаточной степени, что будут предприняты международные усилия, чтобы лишить Советский Союз плодов победы.  Наиболее ясной речью такого рода во время предвыборной кампании была речь Георгия Маленкова, заместителя Сталина (по партаппарату):

     Стр. 330

"В истории много случаев, когда победы уходили из рук победителя.  Этого с нами не случится.  Мы должны, в первую очередь, консолидировать и дополнительно усилить наше советское социалистическое государство... И мы должны помнить, что наши друзья будут уважать нас до тех пор, пока мы будем сильны".  В своей предвыборной речи Андрей Жданов, сталинский идеологический начальник, предупреждал, что "даже среди миролюбивых наций есть реакционные элементы, которые враждебны Советскому Союзу... вы знаете, что наша политика мира и безопасности... не всеми приветствуется.  Мы не ждём благодарности от всех, но мы будем особо бдительны".  Жданов вернулся к этой теме в ноябре 1946 года, когда произносил речь по поводу очередной годовщины революции.  Он также резко прокомментировал трактовки Советского Союза и советского народа в западной прессе:

"Читаю и удивляюсь, как быстро русские изменились.  Когда проливалась наша кровь на полях сражений, они восхищались нашей храбростью, мужеством, высокой моралью и безграничным патриотизмом.  И сейчас, когда мы пожелали при сотрудничестве с другими нациями получить равные права в международных делах, они начали обвинять нас в злоупотреблениях и клевете, очернять и ругать нас, говоря в то же время, что у нас невыносимый и подозрительный характер".

То, что говорил Жданов публично, столь-же жёстко излагалось Советами при международных переговорах.  В конце войны Совинформбюро, правительственный пропагандистский орган, подготовил серию докладов о своей активности и о западных контр-действиях.  Согласно Совинформу, идёт война между советской и западной пропагандой за границей; борьба весьма тяжёлая, поскольку реакционные круги на западе ведут массированную антикоммунистическую клеветническую кампанию.  В этой анти-советской кампании, поддержаной и спонсируемой информационными агентствами Англии и США, особенно вредную роль играют социал-демократические элементы в рабочем движении.  Подобные темы освещались в закрытом издании Центрального Комитета "Вопросы внешней политики".  Статья за статьёй указывали на возрождение и рост реакционных кругов в западных странах, на развивающуюся борьбу между про- и анти-советскими силами, особенно внутри европейского рабочего движения.  Большинство подобных анализов было опубликовано в "Новом времени" (послевоенный наследник издания "Война и рабочий класс") и во всей советской прессе.  В марте 1946 года Сталин лично вмешался в драку, опубликовав длинный ответ на речь Черчилля про "железный занавес", где изобразил британского экс-премьера, как анти-большевистского реакционера, который является сторонником войны с СССР.  Советскому народу хватило маленькой подсказки

     Стр. 331

в этой полемике.  Как отметил чехословацкий коммунист Зденек Млинер, учившийся в Советском Союзе после войны:

"Фундаментальным посылом было то, что Советский Союз,  решив судьбу человечества в ходе войны, понёс громадные потери. и, таким образом, получил право на особое уважение всех наций.  Этот народ рассматривает любую критику, как оскорбление памяти погибших.  В этом они едины со своим правительством, однако критикуют их совсем по другому вопросу".

В ответ на западное возросшее возмущение Советами и подозрительность, в России развернулась ультра-патриотическая, и националистическая кампания, подчёркивающая уникальное достоинство СССР.  Последствием этой кампании явились сталинские претензии на место, которое должен занимать СССР, как победитель, в послевоенном мире.  Сталин расчитывал на значительно большее признание и уступки своих партнёров по Великому Альянсу, чем вдействительности получил.  Особенно раздражало Сталина отстранение СССР от послевоенной оккупации Японии, и признаки того, что Британия и США нарушают договорённости Ялты и Потсдама по советской сфере влияния в Восточной Европе.  Сталин ответил жёстким подходом к переговорам с англо-американцами, обругав их тесное сотрудничество по любым вопросам, назвав его "подобострастным" (лакейским- со стороны англичан?).  Более всего пострадал от этого Молотов, чаще контактировавший с иностранцами и наделавший достаточно ошибок.  В ноябре 1945 года, например, Сталин покритиковал Молотова, допустившего публикацию речи Черчилля в СССР:

"Я думаю, публикация черчиллевской речи, восхваляющей Россию и Сталина... это ошибка.  Черчилль нуждался в этом панегирике, чтобы успокоить свою виноватую совесть и замаскировать враждебное отношение к СССР, и, особенно, замаскировать тот факт, что он, и его ученики в лейбористской партии являются организаторами англо-американо-французского блока против СССР.  Мы только помогаем этому джентльмену, публикуя речи такого рода.  У нас достаточно много функционеров высокого ранга, которые впадают в дурацкий восторг, когда хвалят черчиллей, трумэнов, барнсов... На мой взгляд такой настрой является ошибочным... Тяжёлую борьбу придётся вести с пресмыкательством перед иностранцами.  Но если мы продолжим публиковать речи, подобные этой, мы только будем культивировать пресмыкательство и низкопоклонство.  Я не упомянул тот факт, что советские вожди не нуждаются в похвалах иностранных лидеров.  Лично меня эта похвала только раздражает".

Конец части 1, главы 11 

Продолжение:  http://al0253.okis.ru/st11-2.html