Продолжение.  Начало:  http://al0253.okis.ru/s7-2.html

   Глава 7, часть 3, стр 217-227

В ходе холодной войны осуждающие игры вокруг

     Стр.217

варшавского восстания стали пробным камнем восточно-западной идеологической полемики.  Западники осуждали отказ Красной Армии помогать восставшим, пока не стало поздно; в то время, как Советы проклинали антикоммунистическую АК за безрассудство и авантюризм.  Также была сторона, посвятившая много времени и энергии проклятиям Германии, несомненному реальному злодею из этой пьесы.  Но когда сверх того на слуху появился холокост и массовые убийства советских граждан, подавление варшавского восстания осталось только одним из немецких зверств.

                                                                                             Черчилль-Сталин: процентное содержание договора.

Хотя в ретроспективе драма варшавского восстания привлекала историческое внимание, в то время это был только один пункт в переполненной военной и политической сталинской повестке дня.  Польша не была единственной страной, захваченной Красной Армией летом 1944 года.  20 августа Красная Армия начала главное вторжение в Румынию.  Это вызвало внутренний кризис в стране, государственный переворот, падение про-немецкого правительства и переход страны на сторону Альянса.  31 августа Красная Армия заняла столицу страны Бухарест.  На следующий день румынская делегация прибыла в Москву для переговоров о перемирии, и договор был подписан 12 сентября.  Хотя про-славянски и про-русски настроенная Болгария и оставалась формально нейтральной в ходе советско-немецкого конфликта, но она поддерживала кампанию вермахта различными способами, и выполняя свои обязательства перед "Осью", объявила войну Британии и США.  5 сентября, однако, Советский Союз объявил войну Болгарии.  Снова возник внутренний кризис, к власти пришел прокоммунистический Отечественный фронт.  9 сентября Болгари прекратила военные операции против Красной Армии, и 26 сентября закончились "вооруженные действия" с Британией и США.  Договор о перемирии с Болгарией был подписан в Москве 28 октября.  Как и Румыния, Болгария поменяла сторону в войне, открыв дорогу для операций Красной Армии в Югославии.  Большинство территорий этой страны было освобождено партизанами Тито, но Красная Армия закончила кампанию в конце сентября взятием югославской столицы Белграда.  В Словакии про-коммунистическое национальное восстание провалилось в конце августа.  Подобно Варшаве, восставшие запросили советской помощи, но им не повезло, Красная армия увязла на другой стороне Карпатских гор и смогла оказать лишь ограниченную помощь.  Восстание было подавлено немцами, и только в мае 1945 года Красная Армия захватила чехословацкую столицу Прагу.  Венгрия тоже запросила мира, но немцы поглотили страну, воспрепятствовав Советам захватить Будапешт до января-февраля 1945 года.

   Эти события развернулись на фоне второй черчиллевской поездки в Москву, и позорного "процентного" соглашения в октябре 1944 года.

     Стр. 218

Черчилль прибыл в Москву 9 октября и прямиком отправился в Кремль, где он встретился и отобедал со Сталиным.  Черчилль привел изложение беседы с ним в последнем томе своей истории 2-й мировой войны, опубликованном в 1954 году:

Момент был подходящий , чтобы провернуть дело, и я сказал Сталину: "Необходимо устроить наши дела на Балканах.  Ваши армии находятся в Румынии и Болгарии.  Мы имеем там интересы, миссии и агентов.  Нужно избежать недоразумений на узких дорожках.  Россия и Британия обеспокоены этим.  Вы имеете 90% преобладания в Румынии, мы имеем 90%-в Греции, и 50х50 в Югославии, как мы поступим?  Пока это будут переводить, я напишу соотношение на бумаге:

     Румыния:          Россия = 90%;  Другие = 10%

     Греция:            Британия с США = 90%;  Россия = 10%

     Югославия:        50 х 50

     Венгрия:           50 х 50

     Болгария:          Россия = 75%;  Другие = 25%

Я подтолкнул эту записку Сталину, который слушал перевод.  Возникла незначительная пауза.  Потом он взял синий карандаш, поставил большую галочку на бумаге и передал ее мне.  Все заняло не больше времени, чем было потрачено на то, чтобы написать это...  Наступило долгое молчание.  Бумага с карандашной отметкой лежала на середине стола.  Затем я сказал: "Возможно это покажется циничным, но не кажется ли вам, что мы разделались с вопросом, роковым для миллионов людей, в этакой бесцеремонной манере?  Может нам сжечь эту бумагу".  "Нет, возьмите ее себе"-сказал Сталин.

Это хорошая история, но существует так много черчиллевских выдумок..., кажется, что лилия была несколько позолочена (Что соответствует нашей "позолоченной пилюле").  В то время.как Черчилль сделал ударение на драматичности момента, доклад британского посла граничит с комедией.  Черчилль

     Стр. 219

произвел, как он (Иден) его охарактеризовал, "ночной документ", показывающий перечень Балканских стран и пропорцию интересов в них Великих Государств.  Он сказал, что американцы будут шокированы, если увидят, как грубо это было проделано.  Маршал Сталин был реалистом.  Он не был сентиментальным, тогда как мр. Иден был плохим человеком.  Он не проконсультировался со своим кабинетом или парламентом.

Более серьезной была советская запись, которая гласит, что Черчилль объявил, что "он подготовил "стол".  Мысль, которая была выражена на этом "столе", возможно лучшая в дипломатическом языке, но например американцы, включая президента, будут шокированы делением Европы на сферы влияния".  Поздне в беседе Черчилль вернулся к этой теме, сказав, что "готовился скорее грязный и черновой документ, который показывал распределение влияния между Советским Союзом и Великобританией в Румынии, Греции, Югославии и Болгарии".  В ответ Сталин сказал: "Отведение 25% для Англии в Болгарии не гармонирует с другими цифрами на "столе".  Он... считал, что будет необходимо сделать поправку, выделив для Советского союза 90% влияния в Болгарии и 10% для Англии".  Беседа после этого побрела куда-то, но Сталин позднее повторил, что цифры по Болгарии должны быть исправлены, и что Молотов, и Иден, рассмотрят и согласуют их дополнительно.

   Иден и Молотов обсуждали  так называемый процентаж на переговорах 10 и 11 октября, и согласились подогнать процентное соотношение влияния в Болгарии и Венгрии, как 80/20 в пользу Советов.  Из записей этих двух дискуссий ясно, что Иден и Молотов мало, или совсем, не понимали, что их боссы имели ввиду, когда они говорили о сфере влияния и процентном соотношении.  В конце концов переговоры свелись к обсуждению роли их стран в Союзной Контрольной Комиссии, предназначенной надзирать за военной оккупацией Болгарии, Венгрии и Румынии.  В результате "процентаж черчилль-сталин" отразился на итогах контроля Британией и Советским Союзом, где каждая из стран имела в составе комиссий соответствующее представительство.  Это была широкая академическая дискуссия, после которой Советы стали военными оккупантами в Болгарии, Венгрии и Румынии по образцу оккупационного режима союзников в Италии, который стал прецедентом - контроль союзной армии был весьма мягким ("отдыхающим"), а Союзная контрольная комиссия превратилась в совещательный консультативный орган.

   В последующие месяцы в широкой переписке Черчилля со Сталиным "процентаж" не упоминался, за исключением их будущих личных бесед в Ялте и Потсдаме.

     Стр. 220

   В популярной исторической мифологии "процентная сделка" описывалсь комментаторами из правого крыла, как циничный англо-советский раздел, порицаемый, как черчиллевская сдача Восточной Европы Сталину, и характеризовалась, как сталинское предательство революции в Греции и Югославии их коллегами из левого крыла.  Правда черчиллевско-сталинский размен сфер влияния был важен только для одной страны-Греции.  Безопасность британской свободы действий в Греции была в дальнейшем для Черчилля наиболее важным приоритетом в его переговорах со Сталиным.  Чего Черчилль опасался, так это поглощения Греции прокоммунистическим партизанским движением (ELAS-ELAM), которое уже контролировало обширные районы страны, приобретенные в ходе ведения их борьбы против немецких оккупантов.  Черчилль добивался от Сталина заверений, что Советский Союз не станет вмешиваться в греческие дела и не будет поддерживать местных коммунистов.  Черчилль добился этой цели, но, даже без "процентной сделки", Сталин был согласен, что Англия должна иметь право решающего голоса в Греции.

   Рвение, с которым Сталин стал проводить новую политику, отразилось на Греции.  Советская деловая политика началась с полного признания британской сферы интересов в Греции, как собственно это и было до лета 1943 года.  Документы внутреннего пользования, подготовленные для Московской конференции министров иностранных дел в октябре 1943 года, подчеркивали важность британских интересов в Греции, включая крепкие связи между Лондоном и греческим правительством в изгнании.  Советские интересы, с другой стороны, лежали в распространении московского влияния в славянских странах Балкан.  Эта тема была поднята Иваном Майским в меморандуме, который он переслал Молотову в январе 1944 года.  Меморандум, который охватывал широкую панораму послевоенных перспектив СССР, в отношении Греции отмечал:

"СССР заинтересован в Греции значительно меньше, чем в других Балканских странах, в то время, как Англия, наоборот, серьезно интересуется Грецией.  В отношении Греции, следовательно, СССР должен соблюдать осторожность.  Если демократическая Греция последовав примеру остальных Балканских стран, будет также заключать с СССР пакт о взаимопомощи, мы не будем иметь причин отговаривать ее.  Однако, если заключение двустороннего гоеко-советского пакта вызовет осложнения с Англией, нужно попытаться решить проблему путем заключения трехстороннего пакта о взаимопомощи между Грецией, Англией и СССР (как в случае с Ираном)".

Когда летом 1944 года советская военная миссия направила к про-коммунистической партизанской армии своих офицеров, им была дана инструкция не вмешиваться в греческие внутренние дела.  Когда британские войска попытались разоружить ELAMS-EAM в декабре 1944 года, и, тем самым, спровоцировали восстание армии

     Стр. 221

в Афинах, Сталин отказался поддержать греческих коммунистов.  Димитров спросил Молотова, могут-ли греческие товарищи ожидать помощи "в порядке противостояния армии интервентов из Англии".  Ответом было, что наши греческие друзья не могут расчитывать на активную помощь отсюда (из Москвы).  В январе 1945 года Сталин лично дал разъяснение Димитрову по событиям в Греции:

"Я советую не начинать это сражение в Греции... Они взяли больше, чем смогут удержать.  Они очевидно расчитывают на приход Красной Армии на защиту.  Мы не можем сделать это.  Мы не можем отправить наши войска в Грецию.  Греки поступили по-дурацки".

В советских политических кругах главенствовало предположение, что греки были и будут оставаться в британской сфере влияния.  В ноябре 1944 года Литвинов написал доклад "Перспективы и основа советско-британского сотрудничества", в котором предсказывал англо-советский раздел Европы на сферы безопасности, и поместил Грецию в британскую сферу вместе с Голландией, Бельгией, Францией, Испанией и Португалией.  Накануне Ялтинской конференции Большой Тройки в феврале 1945 года посол Громыко написал послание, которое содержало описание событий в Афинах, и указал на сопротивление британцев, и американцев приходу к власти в Греции прогрессивных сил, особенно коммунистов.  Громыко указал, что эти действия приведут к большому силовому вмешательству в международные дела малых государств, но советовал, чтобы советская сторона не выдвигала никаких инициатив в отношении Греции, исключая разъяснения, что она симпатизирует прогрессивным элементам.

   На Ялтинской конференции Сталин поднял вопрос по Греции в ходе пленарной сессии 8 февраля 1945 года.  В то врем, как союзники поддерживали объединённое правительство в Югославии, он высказал изумление тому, что происходило в Греции.  Сталин заявил, что он:

"не готов критиковать британскую политику в Греции...",  Черчилль (перебивает): "Мы очень благодарны советской стороне за сдержанную позицию в ходе событий в Греции...",  Сталин продолжил, говоря, что он: "желал-бы попросить Черчилля просто проинформировать нас о том, что происходит в Греции".

Выслушав объяснения Черчилля, Сталин вежливо повторил, что он не желал вмешиваться в дела Греции, он только хотел знать, что там происходит.

   Согласно ретроспективному взгляду Черчилля, "процентная сделка" спасла Грецию от коммунизма.  Сталин, однако, не собирался коммунизировать страну или впутываться в греческие дела.  Как он сказал

     Стр. 222

Черчиллю на встрече 14 октября 1944 года: "Советский Союз не намеревается организовывать большевистскую революцию в Европе".  Это не означало, что он был против радикальных политических изменений, особенно, если они соответствовали советским интересам.  Но в Греции, как и в других странах Европы, он желал видеть такие изменения, как приход миролюбия и демократичности.  В странах, которые Советский Союз оккупировал, или которые находились под прямым влиянием Сталина, проводилась работа, способствующая таким изменениям.  В странах, таких, как Греция, которые находились в сфере оккупации и влияния западных союзников, он советовал местным коммунистам сотрудничать с британцами и американцами, особенно, пока война продолжалась; применять долгосрочную стратегию; и пытаться постепенно трансформировать их общества.

   Не смотря на то, что впоследствии большое внимание уделялось разделу сфер влияния, этот вопрос не был главной темой, обсуждавшейся в Москве.  Вдальнейшем, бОльшая часть времени Черчилля и Сталина была отдана польскому вопросу.  Впервые он был поднят Черчиллем на беседе 9 октября, когда он предложил, чтобы Миколайчик, который был в Каире, снова прибыл в Москву.  Польский лидер прибыл в Москву, где Сталин и Черчилль встретились с ним 13 октября, но беседы не случилось.  Сталин хотел, чтобы  Миколайчик работал с польским Комитетом национального освобождения (PCNL) по формированию реконструируемого временного правительства и принял линию Керзона, как польскую восточную границу.  Большее, на что соглашался Миколайчик, это линия Керзона без Львова, и то, только, как демаркационная линия до окончательных переговоров по польско-советской границе.  Это не устраивало Сталина, который подчеркнул, что ни при каких условиях он не пойдёт на раздел Белоруссии и Украины.  Миколайчик затем встретился с лидером PCNL Болеславом Бирутом, который предложил ему четверть министерских постов в реконструируемом польском правительстве, которые Сталин увеличил до трети, включая пост премьер-министра.  Черчилль тоже встречался с Бирутом и был очарован его интеллектом, но было сомнительно, что он верил в сталинское заявление, что Польша не будет коммунистической.  Сталинское раздражение Миколайчиком проявилось в его комментарии Черчиллю 16 октября, что "у поляков нет и слова благодарности Красной Армии за освобождение Польши... Он думает, что русские служат ему".  Тем временем Миколайчик начал думать, что дела идут хорошо для поляков в изгнании.  Действительно, после слабой обработки его коллег, он стал премьером правительства в изгнании в конце ноября 1944 года.

   Среди других тем дискуссий Черчилля и Сталина был вопрос о турках и изменении конвенции "Монтрё" по контролю за Черноморскими проливами.  Он был поднят во время беседы 9 октября, и Сталин сказал Черчиллю, что "по конвенции Монтрё турки имеют все права на проливы, в то времая, как Советский Союз имеет слишком мало прав... необходимо обсудить вопрос ревизии конвенции Монтрё, которая совершенно не

     Стр. 223

соответствует текущей ситуации".  Черрчилль повторил, что поддерживает доступ к теплым морям для России, но спросил, что конкретно подразумевает под этим Сталин.  Сталин не смог сказать, чего он хочет, но он успешно продавил согласие Черчилля, что пересмотр необходим.  Согласно британским записям этой дискуссии, Сталин высказался следующим образом:

"Совершенно невозможно для России оставаться в зависимости от Турции, которая может закрыть проливы и помешать русскому импорту и экспорту, и даже обороне.  Что будет Британия делать, если Испания или Египет получат право закрыть Суэцкий канал, или что правительство США скажет, если некоторые южно-американские республики получат право закрыть Панамский канал?"

На заключительной встрече 17 октября Черчилль и Сталин обменялись взглядами на будущее Германии.  Снова Сталин нажимал на свои опасения восстановления немецкого государства и строил планы расчленения страны.  Спрошенный Черчиллем, поддержит ли он формирование федерации восточно-европейских государств для защиты от немецкой агрессии, Сталин дал интересный ответ.

Советские руководители думают, что в первые три или четыре года после войны, в Венгрии, Чехословакии и Польше будет царить националистическая атмосфера.  Первым желанием людей этих стран будет организация их национальной жизни... Гитлеровский режим подтолкнул развитие национальных чувств.  Это видно на примере Югославии, где все хотят автономии.  В первые годы после войны преобладающим чувством будет желание жить полной национальной жизнью, без "смешения".  После войны часть образовавшихся несостоятельных государств окажутся банкротами.  Сейчас существует опасность форсированного стремления национальных меньшинств объединиться с их народами.  Трудно представить себе чехов и венгров, даже чехов и поляков, говорящими на одном языке.  Следовательно невозможно думать о таких ассоциациях, хотя они не исключаются в будущем.

Сталин был в этом случае неискренен.  Советская оппозиция федерациям и конфедерациям восточно-европейских государств была давней и основывалась на опасении, что такие ассоциации примут антисоветский характер, образуя даже протяженный санитарный кордон вокруг большевистской России, подобно установленному Британией и Францией после первой мировой войны.  Сталинские ремарки также показывают выросшее за этот период понимание этнических проблем и его предпочтение этнической унификации где только возможно.  Отсюда его поддержка возвращения Румынии Трансильвании, региона, населенного главным образом румынами, хотя и со значительным венгерским меньшинством.  В отношении  

     Стр. 224

собственной этнической интеграции Советского Союза Сталин руководствовался этой точкой зрения в 1945 году, договариваясь о передаче от Чехословакии к СССР Закарпатской Украины, малонаселенного региона, не имеющего большого экономического или стратегического значения.  Как он объяснил позже:

"В древние времена, в 13-м веке, россияне потеряли закарпатскую Украину, и с этого времени они всегда мечтали вернуть ее.  Благодаря нашей корректной политике, мы достигли успеха в возвращении всех славянских -украинских и белорусских- земель, и реализовали многолетние мечты русского, белорусского и украинского народов".

В конце черчиллевской поездки в Москву было опубликовано коммюнике, в котором говорилось об открытых и искренних взглядах, прогрессе в переговорах по польскому вопросу, и о формировании объединенного правительства Югославии.  Это была не показуха после одиннадцатидневного визита британского премьер-министра.  Переговоры были очень дружественными, не проявлялось злопамятности, что прерывало прежние переговоры Черчилля и Сталина в Москве 1942 года, и Тегеране 1943 года.  Когда Черчилль покидал Москву 19 октября, Сталин подарил ему вазу с памятной надписью и картинкой.  Сталин был весьма доволен итогами визита премьер-министра и согласился посетить обед в английском посольстве, он присутствовал там впервые.  Сталин также сопровождал Черчилля на Большой Балет.  Именно там Кэтлин Гарриман, дочь американского посла, встретила Сталина впервые.  16 октября она написала своей подруге Памеле Черчилль (в то время бывшей замужем за сыном Черчилля Рэндольфом):

"Сталин не был в театре с начала войны, и для него пойти туда с иностранцем было даже более интересно.  В антракте между действиями мы посетили обед на котором председательствовал Молотов... Там все произносили тосты, и Сталин был очень забавен, когда Моли (Молотов) произнес короткий тост: "За нашего Великого Вождя!".  Сталин после выпитого бокала обернулся со словами: "Я думал он скажет что-нибудь новое обо мне!".  Моли ответил довольно угрюмо: "Это всегда хорошо и ново", что , я думаю, было очень забавно. Аве(релл) говорил, что Сталин был исключительно весел. Он острил и наслаждался ролью хозяина вечера".

В политическом смысле "процентное дело"  имеет малое практическое значение, но готовность Черчилля вести переговоры по столь разносторонним вопросам и разграничивать жизненные интересы должна была психологически успокоить Сталина.

     Стр. 225

Важной для сталинских расчетов была напряженность в англо-американских отношениях, обнаружившаяся в отклике Рузвельта на поездку британского премьера в Москву.  Накануне черчиллевского отъезда в советскую столицу, Рузвельт написал Сталину, спрашивая, что посол Гарриман позволяет себе подчеркнуть, заявляя, что "в этой мировой войне буквально нет вопросов, военных или политических, в которых США не имеют интересов".  "Я абсолютно убежден, что мы, и только мы, втроем, можем находить решение нерешаемых вопосов.  В этом смысле, понимая черчиллевское желание вести переговоры, я предпочитаю рассматривать ваши предстоящие разговоры с премьер-министром, как предварительные, перед переговорами нас троих".  Это было указание для Сталина, особенно не затрудняться.  Сталин знал возможности государств западной половины Великого Альянса и послал Рузвельту успокаивающий ответ, что беседа была идеей Черчилля, и что он сообщит об их "прогрессе" на переговорах.  Сталин был немного недоволен рузвельтовским вторжением, или претензиями быть, как сказал Черчилль, на их первых переговорах, неважно, что президент США требовал так много прав для себя, и позволял так немного Британии и Советскому Союзу.  Черчилль разрядил ситуацию шуткой, что они будут обсуждать Думбартон Оукские переговоры, но не скажут об этом Рузвельту.

                                                                                             Сталин и де Голль.

Cледующим важным иностранцем, посетившим Сталина, был генерал де Голль, прибывший в Москву в начале декабря 1944 года.  В Тегеране Сталин был очень пренебрежительным к де Голлю, и на Ялтинской конференции, двумя месяцами позже визита де Голля в Москву, он не был иным.  На встрече с Рузвельтом 4 февраля Сталин сказал, что:

"Де Голль не понимает полностью положения Франции.  Американцы, англичане и русские проливают кровь за освобождение Франции.  Франция испытала поражение и сейчас имеет только 8 дивизий.  Тем не менее, де Голль хочет для Франции иметь те же права, как и США, Англия и Россия".

В Ялте на пленарной сессии 5 февраля Сталин выступил против французского участия в контроле над оккупированной Германией и отметил, что "это невозможно-забыть прошлое.  В этой войне Франция открыла ворота врагу.  По этой причине союзники принесли колоссальные жертвы в Европе.  Поэтому мы не можем дать Франции тот же уровень, что и Великим Державам".

     Стр. 226

   Но с глазу на глаз с де Голлем в декабре 1944 года Сталин был покорен (ooz="влип") его личным обаянием и высказал полное понимание французской позиции и их стремлений.  На первой встрече с генералом 2 декабря Сталин заявил, что он поддержит восстановление Франции, как Великого Государства.  Сталин не был полностью неискренним.  В апреле французские коммунисты объединились с деголлевским Французским комитетом национального освобождения и затем согласились войти во временное правительство, которое возглавил де Голль.  Советы были также благодарны за вклад авиационного полка Свободной Франции "Нормандия", который принял участие в свирепых воздушных сражениях на Восточном Фронте.  С другой стороны, Москва подозревала, что как консерватор, де Голль был антикоммунистом и антисоветчиком.

   Поездка де Голля в Москву была организована по его просьбе.  Его целью было повысить престиж Свободной Франции заключением Франко-Советского пакта, подобного Англо-Советскому договору об Альянсе 1942 года.  Сталин был счастлив подписать такой договор, несмотря на то, что был уверен, что Черчилль и Рузвельт не будут возражать.  Сталин также принял решение постараться усилить поддержку де Голлем советской позиции по польскому вопросу.  Молотов предложил своему французскому коллеге, Джорджу Бидельту, обмен представителями с PCNL.  По этой причине польский вопрос принял угрожающие размеры во второй сталинской беседе с де Голлем 6 декабря.  В защиту советской позиции по Польше Сталин напомнил де Голлю, что линия Керзона была поддержана премьер-министром Франции Клемансо после 1-й мировой войны, и указал, что дважды за последние 30 лет Польша использовалась, как корридор для немецкого вторжения в Россию.  Сталин также защищал советские действия в отношении варшавского восстания, говоря, что в то время Красная Армия достигла польской столицы при наступлении, вторгнувшись на 600 километров, и ее артиллерия снабжалась с расстояния 400 километров от фронта.

   На их третьей и последней встрече 8 декабря де Голль поднял немецкий вопрос, и Сталин сыграл свою любимую тему о необходимости разгромить Германию.  Когда де Голль предположил, что осуждения Версаля и британские обязательства карательного мира не будут длиться долго, Сталин ответил ему, что воспользовавшись моментом будет возможно демонтировать немецкую промышленность, и что Британия понимает важность этого.  Вопрос о французских отношениях с PCNL также был затронут, и Сталин предложил де Голлю сделку.  Черчилль предлагал Сталину трехсторонний договор, включая Британию, раньше, чем двухсторонний франко-советский пакт.  Де Голля не устроила эта идея.  Сталин сказал, что сможет подписать с ним пакт, если де Голль согласится обменяться официальными представителями с PCNL.  "Согласится Франция с нами, и мы будем вместе", сказал Сталин генералу.  В

     Стр. 227

   конце беседы де Голль вернулся к польскому вопросу и выразил большую симпатию к советской позиции: в отношении PCNL он сказал, что Франция уже предлагала обмен представителями с поляками.

   9 декабря Бидольт заявил Молотову, что де Голль  согласен  на обмен представителями с PCNL при условии заключения франко-советского договора.  Однако Молотов также хотел опубликования французского заявления в форме обмена посланиями между де Голлем и главой PSNL.  Это будет равносильно дипломатическому признанию Люблинского правительства- шаг Советов к формальному признанию.  Бидольт заявил Молотову, что его предложение неприемлемо.  Таким образом дискуссии продолжались той ночью на прощальном обеде, данном французской делегации.  Возможно для "смазки колес" переговоров Сталин посоветовал де Голлю, что "их нужно расстрелять из автомата.  Ликвидировать этих дипломатов!"  В такой драконовской акции небыло необходимости, однако Франко-Советский договор был подписан на следующий день.  Французы уехали, договорившись не публиковать заявлений об обмене представителями с PCNL и решили представить англичанам и американцам сделку, как решение обменяться представителями на "низком уровне".  Сталин с другой стороны заявил PCNL, что эта уступка, достигнутая с трудом, является победой, что для этого пришлось отдубасить де Голля, как мохнорылого реакционера.

   Как можно было ожидать, советская пресса широко освещала визит де Голля и превозносила Франко-Советский договор, как веху в развитии отношений между Францией и СССР.  Особой темой советских публичных оценок договора было его значение для устранения немецкой опасности не только в настоящее время, но и в будущем. В передовице "Известия" писали: "Этот враг не только немецкая армия, которая будет разгромлена; этот враг немецкий империализм, который стремится к мировому господству, неизменно и последовательно порождая Бисмарков, Вильгельмов и Гитлеров".

   Скрытая причина советского давления на Францию по Польскому вопросу стала очевидной 4 января 1945 года, когда Москва объявила об официальном признании PCNL, как временного правительства Польши.  Заявление заканчивалось перспективой дополнительных переговоров с польскими эмигрантами в Лондоне о формировании объединенного польского правительства, хотя это не означало прекращения переговоров с Миколайчиком. По итогам наступления Красной Армии на Варшаву Сталин очевидно принял решение достичь политических целей в Польше через представительства PCNL.

Конец главы 7

Продолжение:  http://al0253.okis.ru/s8-1.html