Продолжение.  Начало:  http://al0253.okis.ru/s8-1.html   

Глава 8, часть 2, стр. 239-249

Сталин заключил: 

     Стр. 239

"Второй пункт решений должен содержать условия расчленения Германии, но без указания на сколько частей.  Товарищ Сталин считает, что решение о расчленении Германии нужно будет сообщить группе лиц, которые будут предъявлять условия безоговорочной капитуляции.  Для союзников важно, чтобы "группы людей", генералов или других лиц, узнали, что Германия будет расчленена.  Для товарища Сталина план Черчилля- не сообщать лидерам немцев о расчленении Германии кажется рискованным.  "Сказать об этом заранее будет выгодно.  Для нас, союзников, будет выгодно, если группа военных, или правительство, не только подпишут условия капитуляции, подготовленные в Лондоне (ЕАС), но также подпишут условия расчленения Германии, что будет увязано с населением.  После этого и население спокойно воспримет расчленение.".

В конце концов Сталин уступил, что разумнее будет не публиковать заранее информацию о расчленении, но продолжал настойчиво убеждать внести ясность в союзническую позицию и включить расчленение в условия капитуляции:

Товарищ Сталин в дальнейшем способствовал принятию решения, чтобы в первый пункт было записано: "Расчленение Германии и учреждение комиссии по разработке конкретного плана для расчленения".  Второй пункт решения должен читаться: "Объявить условия о безоговорочной капитуляции, в пункте о расчленении Германи, без упоминания частей, на которые будет производиться это расчленение".

Обсуждение затем перешло к вопросу, предоставлять или нет Франции зону оккупации в Германии.  Сталин противостоял с утверждением, что Франция не заслуживает этого, и что такое решение породит требования от других союзных стран для получения их доли в оккупации.  Сталин смягчился только тогда, когда стало ясно, что Франции будет выделена доля из территорий, оккупируемых британцами и американцами.  Но он оставался в оппозиции включению Франции в Союзную Контрольную Комиссию (АСС) по Германии, несмотря на британские аргументы, что это не логично, выделить Франции оккупационную зону, но отказать ей в представительстве в Контрольной Комиссии.  Сталин, не ожидавший, что дискуссия, которую Майский, сидевший рядом с ним, затеял в советских интересах, повернется в таком направлении, быстро сменил тему и перешел к обсуждению репараций.  Это было новым для Майского, который зашептал Сталину, что они еще не согласовали размеры советских репарационных требований.  Молотов, сидевший с другой стороны от Сталина, вмешался в этот разговор и заявил,

     Стр. 240

что требовать 10 миллиардов долларов в уплату репараций лучше, чем 5 миллиардов, эта окончательная цифра приводилась в Советских международных переговорах до конференции.

   Майский своевременно подал свой доклад, изложив принципы советского репарационного плана.  Первое, репарации будут выплачиваться Германией не ввиде денег.  Второе, Германия будет платить репарации в форме изъятия заводов, машин, транспорта и инструментов из национального достояния по окончании войны, и ежегодных поставок товаров впредь.  Третье, Германия будет экономически обезоружена репарациями, у неё останется неизъято только 20% предвоенной тяжёлой индустрии.  Четвёртое, репарации будут выплачиваться в течении 10 летнего периода.  Пятое, осуществляя репарационную политику немецкая экономика будет находиться под строгим контролем Британии, США и СССР в течении продолжительного периода.  Шестое, все союзные страны, которым Германия причинила ущерб, будут получать репарации, наложенные по принципу, чем больше нанесён вред, тем больше должны быть платежи для возможно бОльшей компенсации.  Изложив свой взгляд на репарации для Советского Союза, в заключение Майский привёл общую сумму в 10 миллиардов долларов.  Он закончил предложением учреждения англо-американо-советской репарационной комиссии, которая должна будет собраться в Москве и обсудить детали плана.

   В ходе дискуссии Черчилль и Рузвельт напомнили, что опыт 1-й мировой войны подвергает сомнению разумность попытки получить репарации от Германии, но они согласились на учреждение репарационной комиссии.  В конце сессии Черчилль сострил: он думает, что репарационный план будет основан на принципе "каждому- по потребностям, а для Германии, согласно её возможностям (платить)".  Сталин ответил, что он предпочитает другой принцип: "Каждому- по заслугам".  В итоговый протокол конференции был включен советский план репараций, но, по настоянию Черчилля, прдерживавшегося уклончивой позиции по вопросу о сумме в 20 миллиардов долларов (из которой Советы запросили половину), только в качестве основы для дальнейшего обсуждения в Репарационной Комиссии.

   На третьем пленарном заседании 6 февраля, Большая Тройка обсуждала порядок голосования Великих Государств в предложенной организации Объединённых наций.  Сталин настаивал, что процедура согласования должна быть спланирована так, чтобы избежать расхождений между Великими Государствами, и целью создания организации должно быть обеспечение мира на следующие 50 лет.  Это превое обсуждение стало безрезультативным, но вопрос о голосовании был разрешён позднее на конференции с принятием для Великих государств права "вето", которое Совет Безопасности сохраняет по сей день.  Также договорились, что приглашения на конференцию по учреждению ООН в Сан-Франциско получат только те государства, которые объявят войну Германии до конца месяца.  По плану, предложенному Черчиллем, предполагалось допустить присутствовать Турцию (Анкара объявила войну Германии

     Стр. 241

23 февраля 1945 года) но исключить нейтральные государства, такие как Ирландия, которые не участвовали в сотрудничестве, по мнению британского премьер-министра.

  В прениях, начатых Черчиллем на сессии 6 февраля, был вопрос о Польше; специальный вопрос о признании про-советского Люблинского правительства, как временного правительства Польши.  Это название перестало быть правильным, так как правительство переехало в Варшаву.  Черчилль и Рузвельт вдвоем думали заменить это правительство широким представительством польского общественного мнения, коалиционным правительством.  В ответ Сталин жестко отстаивал  польскую политику Советского Союза, указывая, что восстановление сильной и независимой, но дружественной Польши является жизненно важным для безопасности СССР.  Он отметил также, что "новое варшавское правительство... имеет не менее демократическую основу, чем, например, правительство де Голля"- что Черчилль оспорил, сказав, что оно поддерживается менее, чем третью польского населения.

   После третьего пленарного заседания Рузвельт написал Сталину послание, разъяснявшее, что США не признают Люблинское правительство и предлагают взамен сформировать новое правительство, включающее поляков, находящихся в Польше, и тех, кто находится в изгнании, включая членов лондонского правительства в изгнании, таких, как Миколайчик.  В ответ, на четвертом пленарном заседании 7 февраля, Советы внесли предложение по Польше, состоявшее из трех главных пунктов: (а) признание линии Керзона; (в) польские западные границы установить вдоль Одера и Нейсе; (с) расширить Люблинское правительство включением "демократических лидеров" из Польши, живущих за границей.  Это предложение было в сущности вариацией позиции Советов, проталкиваемой уже год или больше.  Это спровоцировало дискуссию, протянувшуюся на несколько пленарных заседаний Большой Тройки и трех министров иностранных дел-Идена, Молотова и Эдварда Щетиниуса, который замещал Гос. секретаря США- которые участвовали в обсуждениях, как отдельно, так и совместно, на общих заседаниях.  В конце концов договорились, что "правительство, которое существует сейчас в Польше" будет "реорганизовано на широкой демократической основе, с включением демократических лидеров из Польши и поляков из-за границы.  Это новое правительство будет называться "правительством национального единства".  Линия Керзона была определена границей Польши на востоке, но детали западной границы с Германией должны были быть определены в последующих обсуждениях на будущей мирной конференции.

  Договор по формированию правительства освобожденной Югославии можно будет обсудить тогда, когда Тито и югославские политики, находящиеся в изгнании, сформируют объединенное правительство.

  Равно близкими по духу были дискуссии о советском участии в войне на Дальнем Востоке, вопрос, обсуждавшийся Сталиным и Рузвельтом на двусторонней

     Стр. 242

встрече 8 февраля.  Договорились, что СССР разорвёт советско-японский пакт о нейтралитете от апреля 1941 года и вступит в войну на Дальнем Востоке через 2-3 месяца после разгрома Германии.  Советскому Союзу будут возвращены территории и концессии императорской России, отошедшие к Японии в результате поражения России в русско-японской войне 1904-1905 годов.  Южный Сахалин будет возвращён, и Курильские острова также отойдут к Советскому Союзу.  Порт-Артур, принадлежащий Китаю, будет передан СССР в аренду, как военно-морская база, в то время, как Дайрен (Дальний) станет открытым городом, и советские интересы в этом порту будут защищены.  Будет учреждена совместная Советско-Китайская компания для обеспечения московских транзитных железнодорожных перевозок через Манчжурию.  На этих условиях Китай предоставит концессию, о чём будут проведены переговоры и заключено соглашение с Китаем.  Но ни Сталин, ни Рузвельт не предвидели больших затруднений по этим вопросам, и оба считали, что китайцы будут весьма благодарны Советам за вступление в войну, и никаких проблем не возникнет.

   11 февраля 1945 года Большая Тройка встретилась в последний раз для подписания коммюнике об окончании конференции.  Согласование текста не доставило больших затруднений, и документ был принят в тот же день за подписями Черчилля, Рузвельта и Сталина.  В нём анонсировалась политика Большой Тройки по Германии, Объединённым Нациям, Польше и Югославии.  Он также включал текст декларации об освобождении Европы, которое совершили Британия, Советский Союз и США, разгромив нацизм и фашизм, и учредив демократическую Европу, основывавшуюся на свободных выборах.  В соглашении  три лидера обещали сохранить единство военного времени и создать условия для безопасного и продолжительного мира.  Так же, как и это политическое соглашение, был принят секретный протокол по решениям конференции Большой Тройки, которые нельзя было публиковать.  Например о вступлении СССР  в войну на Дальнем Востоке.

   Сталин имел все причины быть довольным результатами Ялты.  Почти все политические цели, стоявшие перед Советами, были достигнуты.  Большая Тройка снова "сработала", и Сталин показал себя эффективным переговорщиком так же, как и в Тегеране.  Главной уступкой западным пожеланиям была декларация по освобождению Европы.  Но советская интерпретация документа подчёркивает скорее анти-фашистский, чем демократический характер декларации, и, другими словами, Сталин был уверен, что его коммунистические союзники по всей Европе будут входить в коалиционные правительства, сформированные на широкой основе согласно декларации, и получат хорошее представительство в результате выборов, которые вскоре последуют.  Советская пресса, освещая конференцию, была, вполне предсказуемо, в экстазе.  Майский составил для Молотова черновик конфиденциальной информационной телеграммы, отправленной посольствам, в которой говорилось: "Вобщем атмосфера на конференции носила дружественный характер и чувствовалось общее стремление договориться по обсуждаемым вопросам.  Мы оцениваем

     Стр. 243

конференцию очень позитивно, особенно в отношении польского и югославского вопросов и также вопроса о репарациях".  В личном письме Александре Коллонтай, советскому послу в Швеции, Майский писал, что "Крымская конференция была очень интересной.  Особенно впечатляющим было то, что наше влияние стало решающим, и то, что Сталин, как личность, проявил себя необычайно великим.  Решения конференции были на 75% нашими решениями... Сотрудничество Большой Тройки сейчас очень тесное, и Германии нечему радоваться, ни в ходе войны, ни после неё".

   Тем не менее, уже через 6 недель после Ялты настроение Сталина было испорчено отношениями с западными союзниками.  На приёме чехословацкой делегации в конце марта 1945 года Сталин снова заговорил о необходимости славянского единства перед лицом немецкой угрозы, но был заметно пессимистичен, когда упомянул о роли Британии и США в этом вопросе:

"Мы являемся новыми славянофилами-ленинцами, слвянофилами-большевиками, коммунистами, которые стоят за единство и объединение всех славянских народов.  Мы считаем, что невзирая на социальные и этнические различия, все славяне должны объединиться; все, как один против общего врага- немцев.  История славян учит, что альянс между ними необходим для защиты славянского мира.  Возмите две последних мировых войны.  Почему они начались?  Из-за славян.  Немцы хотели поработить славян.  И кто страдал больше всех от этих воин?  В первой мировой войне, так же, как и во второй, славянские народы пострадали больше: Россия, Украина, Белоруссия, Сербия, словаки, поляки...

   Сейчас мы громим немцев, и многие думают, что немцы уже никогда не смогут угрожать нам снова.  Это не так.  Я ненавижу немцев.  Но это не должно влиять на наше суждение о немцах.  Немцы- великий народ.  Очень хорошие техники и организаторы.  Хорошие, храбрые от природы солдаты.  Невозможно избавиться от немцев, они останутся.  Мы сражаемся с немцами и будем делать это до конца.  Но мы должны иметь ввиду, что наши союзники постараются сберечь немцев и пойдут на соглашение с ними.  Мы должны быть беспощадны по отношению к немцам, но наши союзники пойдут с ними на сговор.  Таким образом мы, славяне, должны готовиться к тому, что немцы снова пойдут против нас.  Именно поэтому мы, новые славянофилы-ленинцы, так настойчиво говорим об объединении славянских народов  Говорят, что мы хотим навязать советскую систему славянским народам.  Это пустые разговоры.  Мы не хотим этого, так как мы знаем, что советская система не может экспортироваться за границу, как вы того хотите; для этого необходимо создать условия.  Мы не можем установить советскую систему в Болгарии, если они не захотят этого.  Но мы и не хотим делать это.  Мы хотим, чтобы в дружественных славянских государствах были установлены подлинно демократические правительства".

     Стр. 244

Сталинская ссылка на "джентльменское" обхождение своих союзников с немцами отражает его разочарование сопротивлением Черчилля и Рузвельта в Ялте политике расчленения Германии.  После Ялты Сталин подверг переоценке собственную позицию, и, в свете западного нерасположения, отбросил идею расчленения.  24 марта Молотов телеграфировал Гусеву, советскому представителю в тройственной комиссии по расчленению в Лондоне, информируя его, что Москва более не считает себя связанной ялтинскими решениями по расчленению Германии.  Телеграмма Молотова была отправлена в ответ на доклад Гусева, что британцы предлагают понизить степень расчленения Германи, и остановиться на одном из вариантов из многих возможных.  Гусев совершенно правильно отверг это неудовлетворительное предложение, так как оно в принципе подрывало ялтинское соглашение по расчленению Германии.  Воможно, что Молотов проинструктировал Гусева не возражать на британские предложения, объясняя, что Британия и США постараются "подставить" СССР, порицая расчленение впоследствии.  Сталин очевидно решил, что если расчленения не произойдет, то его не станут осуждать за его проталкивание.  Следовательно Сталин заявил, публично и частным образом, что должна быть единая Германия- разоруженная, демилитаризованная, денацифицированная и демократизированная, но не расчлененнная.

   Другим случаем проявления сталинского мрачного настроения стала пост-ялтинская язвительность в отношении Польши.  В Ялте было решено, что комиссия по Польше, включающая Молотова, Гарримана и Кларка Керра будет инструментом по поиску решения по реорганизации Люблинского правительства и образованию нового польского временного правительства.  Комиссия провела свое первое заседание в Москве 23 февраля в совершенно дружественном тоне, но на последующих совещаниях дискуссия перешла в продолжительные процедурные споры.  С советской точки зрения в Ялте договорились, что так называемое Люблинское правительство будет расширено включением других польских лидеров.  Советы также настаивали, что только поляки, упомянутые в Ялтинских соглашениях, могут быть включены в новое правительство.  Это правило оставляло политиков типа Миколайчика, который отказался поддержать линию Керзона, как советско-польскую границу, вне сферы дальнейших переговоров.  Со своей стороны британцы и американцы выбрали истолкование ялтинской декларации по Польше, означающее, что комплектование нового временного правительства будет основано на прозападных польских политиках, которых они подберут из своих фаворитов.  В начале апреля члены комиссии зашли на переговорах в тупик.  Рузвельт аппелировал к Сталину, призвав его снести преграды, но советский лидер на это не пошел.  Он принял решение, что Польша будет иметь правительство, дружественное Советскому Союзу, и стало совершенно ясно, что впредь только московская интерпретация ялтинского договора должна быть принята британцами и американцами.  Если это будет принято, сказал Сталин Рузвельту, "польский вопрос может быть разрешен в короткий срок".

     Стр. 245

Другой страной, в которой произошёл правительственный кризис в это время, стала Румыния.  В конце февраля 1945 года заместитель наркома иностранных дел Андрей Вышинский, прибыв в Бухарест, потребовал, чтобы существующее правительство было заменено другим, созданным на базе прокоммунистического Национального демократического фронта.  Этот кризис, последний в серии внутренних кризисов в Румынии, произошедший по велению Вышинского, в результате привёл к формированию четвёртого правительства страны с тех пор, как она капитулировала летом 1944 года.  Советы полагали, что они действуют для того, чтобы обуздать и стабилизировать внутреннюю ситуацию в Румынии для безопасного осуществления договора о перемирии, для максимального увеличения вклада страны в продолжающуюся войну с Германией.  Следуя этим умеренным курсом, Советы игнорировали, как постоянные требования своих коммунистических союзников в стране о более решительном вмешательстве, так и одновременные интриги румынских политиков, решивших прибегнуть к британской и американской  дипломатической поддержке. Положение осложнялось британскими и американскими протестами, что вмешательство Вышинского не соответствует декларации по освобождению Европы.  В ответ Молотов указал, что румынское правительство не выполняет условия договора о перемирии и не искореняет фашистские и нацистские элементы в стране.  Сталин не стал напрямую впутываться в споры, так как он был хорошо информирован о событиях в Румынии, получая информацию от советской разведки.

                                                                                                Сталинские цели в Восточной Европе.

Но каковы были сталинские долгосрочные планы в отношении Польши, Румынии и других восточно-европейских стран, освобождённых, завоёванных и оккупированных Красной Армией?  Снова и снова в ходе войны Сталин отрицал. что его целью была революция или внедрение коммунизма.  Множество личных посланий было направлено им  своим коммунистическим сторонникам.  Например, в апреле 1944 года Сталин и Молотов отправили следующую телеграмму Тито и югославским коммунистам:

"Мы считаем Югославию союзником Советского Союза, а Болгарию союзником наших врагов.  В будущем мы хотели-бы видеть Болгарию отошедшей от немцев и присоединившейся к союзникам Советского Союза.  В любом случае мы считаем Югославию нашим главным сторонником в Южной Европе.  И мы считаем нужным разъяснить, что мы не планируем советизации Югославии и Болгарии, но наоборот, предпочитаем поддерживать контакты с демократическими Югославией и Болгарией, которые будут союзниками СССР".

Хотя сталинским приоритетом было установление дружественных режимов в Восточной Европе, он также хотел создать гео-идеологическую буферную зону вдоль западных

     Стр. 246

границ СССР для обеспечения безопасности территории Советов путём образования дружественного политического окружения.  Характер этого политического пространства определялся идеологией и ярлыком- "новая демократия".  Для разъяснения советского термина "новая демократия" хорошим пособием может служить обширная статья "Развитие демократии в освобождённых странах Европы", опубликованная в октябре 1945 года в журнале "Большевик", теоретическом издании советской коммунистической партии.

   Отправным пунктом статьи были советские и коммунистические цели в Европе, выросшие из сталинского определения войны, как освободительной борьбы, результатом которой будет поражение фашизма, восстановление национальной независимости и суверенитета, и замена нацистского "нового порядка" в Европе на демократический.  Такие цели позволили коммунистам сыграть роль патриотического руководства "национальных фронтов", в составе которых  антифашисты и демократы боролись за установление демократического порядка в их странах.  При этих новых народно-демократических режимах старые элиты, особенно те, что сотрудничали с фашистами, были отстранены от власти, политическая роль и влияние рабочего класса, и крестьянства стали доминирующими, земля оказалась перераспределённой, и основная промышленность национализированной.  Государство, включая армию, было демократизировано и поставлено под контроль рабочего класса.  Этническое деление было выполнено в советском стиле дружбы народов, который уважал национальные особенности и защищал права меньшинств.

   Необходимо сказать, что эти новые демократии политически и дипломатически были равны СССР, и статья очень откровенно излагала роль Советского Союза в процессе социально-экономических преобразований и демократизации.  Действительно, в ней показано, что Красная Армия в Восточной Европе оказывала поддержку борьбе национальных фронтов, руководимых коммунистами, за новую демократию в её наиболее развитой форме.  Западно-Европейские страны, освобождённые от фашизма, с другой стороны, не развивали демократических процессов так далеко, как новые демократии, так как Британия и США поддерживали старые реакционные элиты, которые оставались весьма влиятельными.

   В то время, как в статье ничего не говорилось об отношениях между "новой демократией" и социализмом, и коммунизмом, или даже о борьбе против капитализма, реально всё это имело место.  Коммунистическое движение начало формировать идею о промежуточных режимах народной демократии 1930-х годов.  Важной моделью была Испания периода гражданской войны, когда коммунисты, участвуя в левом республиканском правительстве и пытаясь создать радикальный антифашистский режим, который стремился-бы к политической и  социальной трансформации испанского общества, в то же время руководили военной анти-франкистской борьбой.  Радикальные преобразования Испании, такие, как передел земли и государственный контроль за промышленностью,

     Стр. 247

рассматривались испанскими коммунистами, и их наставником по Коминтерну в Москве, как закладка основы для будущего прогресса в направлении социализма.

   Много аргументов и анализов, подобных этому в большевистской статье,  приводилось в советской прессе. (В статье "Война и рабочий класс", опубликованной в "Новом времени" в 1945 году, и в "Вопросах внешней политики", закрытом бюллетне ЦК советской партии, который начал издаваться в конце 1944 года.),

   Сталин обнародовал свои взгляды в серии конфиденциальных бесед с восточно-европейскими коммунистическими лидерами в 1945-1946 годах.  В марте 1945 года Сталин сказал Тито, что "сегодня социализм возможен даже при английской монархии.  Нет необходимости устраивать революции всюду... Да, социализм возможен при английском короле".  Когда член югославской делегации заявил, что советское правительство уже существует в Югославии, потому, что коммунистическая партия занимает все ключевые позиции, Сталин резко ответил, что "нет, ваше правительство не советское-вы, нечто среднее между де Голлевской Францией и Советским Союзом".  В беседе с польскими коммунистическими лидерами, в мае 1946 года, Сталин изложил наконец его взгляд на "новую демократию":

"В Польше нет диктатуры пролетариата, и вы не нуждаетесь в ней.  Возможно, что если в СССР  мы не имели бы войны, то диктатура пролетариата приняла бы иной характер...  У нас были сильные противники...  Царь, помещики и сильная поддержка российских капиталистов из-за границы.  Для свержения этих сил было необходимо использовать силу, учить народ, что такое диктатура.  У вас полностью противоположная ситуация.  Ваши капиталисты и помещики шли на компромиссы и связи с немцами, они пойдут на сделку без больших трудностей.  Они не отличаются патриотизмом.  Этот грех они не совершат.  Несомненно устранению капиталистов и помещиков в Польше поможет Красная Армия.  Так что у вас нет оснований для введения диктатуры пролетариата в Польше.  Система, установившаяся в Польше, является демократией, демократией нового типа.  Этому нет прецедента... Ваша демократия является специфической.  У вас нет класса больших капиталистов.  Вы можете национализировать промышленность за 100 дней, тогда как Англия борется, чтобы сделать это, последние 100 лет.  Не копируйте западный опыт демократии.  Не нужно копировать его.  Демократия, которую вы хотите установить в Польше, в Югославии и, частично, в Чехословакии, есть демократия, которая включает социализм без необходимости установления диктатуры пролетариата или советской системы.  Ленин никогда не говорил, что невозможно "построить социализм кроме, как используя диктатуру пролетариата, он

     Стр. 248

допускал, что существует возможность построения социализма, используя такие учреждения буржуазной демократической системы, как парламент".  По словам Клемента Готвальда, чехословацкого коммунистического лидера, в июле 1946 года Сталин сказал ему:

"Опыт показывает, и классики марксизма-ленинизма учат, что существует не одна дорога к системе Советов и диктатуре пролетариата; при известных условиях другой путь возможен... Действительно, после поражения гитлеровской Германии, после второй мировой войны, которая стоила так дорого, но которая разрушила правящие классы в ряде стран, сознание народных масс пробудилось.  При этих исторических условиях появилось много возможностей и открылось много путей для социалистического движения".

В августе 1946 года Сталин вернулся к теме неуместности диктатуры пролетариата в беседе с польскими соратниками:

"Должны-ли поляки встать на путь устновления джиктатуры пролетариата?  Нет, не должны.  В этом нет необходимости.  Более того, это будет вредно.  Для поляков, как и для других стран Восточной Европы, результаты войны открыли лёгкий, бескровный путь развития- путь социально-экономических реформ.  Как результат войны, возникла в Югославии, Польше, Чехословакии, Болгарии и других странах Восточной Европы новая демократия, особая разновидность демократии... более полная демократия.  Это касается экономики так же, как и политической жизни страны.  Эта демократия привела к экономической трансформации.  В Польше, например, новое демократическое правительство осуществило аграрную реформу и национализацию крупной промышленности, и это полностью достаточная база для дальнейшего развития в социалистическом направлении, даже без диктатуры пролетариата.  В результате этой войны коммунистическая партия изменила свой взгляд, изменила программу".

В сентябре 1946 года Сталин советовал болгарским коммунистам сформировать трудовую (лейбористскую) партию:

"Вы имеете объединение рабочего класса с другими трудящимися массами на основе минималистской программы; время максималистских программ ещё придёт... В сущности, партия будет коммунистической, но вы будете иметь широкую базу и лучший образец для настоящего времени.  Это поможет вам достичь социализма другим путём- без диктатуры пролетариата.  Ситуация меняется радикально в

     Стр. 249

сравнении с нашей революцией, необходимо применять другие методы и формы... Вы не должны бояться обвинений в оппортунизме.  Это не оппортунизм, но приложение марксизма в сложившейся ситуации".

В приведенной ремарке Сталин существенно пересмотрел универсальное обоснование советской модели революции и социализма.  В этом не было ничего нового и удивительного.  Коммунистическое движение меняло свои взгляды и идеи по этим фундаментальным вопросам и раньше.  Когда в 1919 году был основан Коминтерн, коммунисты ожидали, что революция, подобная большевистской, пронесётся по всей Европе.  Когда этого не случилось, стратегия и тактика коммунистической революции были переосмыслены, и адаптированы для усиления роли, и влияния коммунистов внутри капиталистической системы.  С самого начала это была тактика адаптации, выглядевшая, как часть подготовки для окончательного захвата власти, когда произойдёт революционный кризис капитализма.  Но революция откладывалась всё более, политика роста политической власти коммунистов внутри капиталистической системы начала себя изживать.  В 1930 году приоритет борьбы с фашизмом привёл Коминтерн к более позитивному взгляду на достоинства буржуазной демократии, он стал считать, что демократические анти-фашистские режимы сыграют переходную роль в борьбе за социализм.  От этого было совсем не далеко до перехода к стратегии военного времени, к анти-фашистским национальным фронтам, организованным на широкой социальной и идеологической основе, и, затем, к послевоенной перспективе новой демократии, и народной демократии.

   Но какова была дистанция от отправной точки, новой демократии, до цели?  Что должно было прийти после новой демократии, когда и как?  К чему будут стремиться коммунисты, строя советское общество, не используя брутальную диктатуру пролетариата, как это произошло в случае Советов?  В одной из бесед с поляками, Сталин напомнил им, что в СССР диктатура была не долгой и сменилась советской демократией (как декларировала новая Советская Конституция 1936 года).  Согласно Ракоши, венгерскому коммунистическому лидеру, в 1945 году Сталин сказал ему, что принятие партией на себя всей полноты власти в Венгрии можно ожидать через 10-15 лет.  Очевидно, что Сталин имел ввиду под этим длительный, медленный переход к социализму и демократии советского типа; этот переход должен быть мирным, и должен быть достигнут путём демократических реформ, а не революционным переворотом, но было не ясно, что будет, если западный стиль демократии- парламент, партии, свободные выборы, наличие оппозиционных политиков- будет упорствовать при этом переходном режиме, и как долго это будет происходить.  Это поведение означало также, что в конце второй мировой войны Сталин, бывший уже в возрасте за шестьдесят, не мог расчитывать увидеть при жизни результат длительного эксперимента с народными демократиями.  Возможно здесь сыграла роль в значительной мере неопределённость его стратегической перспективы.

Конец стр.249, части 2, главы 8

Продолжение:  http://al0253.okis.ru/s8-3.html