Глава 1,  часть 3:

Продолжение.   Начало: http://al0253.okis.ru/s1-2.html

   Среди  многих  причин  для  этого  "русского  переворота"  в  сталинской  национальной  политике  было  то,  что  с  приближением  войны

     Стр. 22

русификация  снова  стала  необходима  для  связи  сотни,  или  более  национальностей  в  то,  что  скрепляло  СССР.   Призыв  к  патриотизму был  также  использован,  что  означало  политическую  мобилизацию  народа  для  проведения  модернизации  и  индустриализации  страны.   Как Сталин  выразился  в  тосте  на  вечеринке  на  ворошиловской  даче  в  ноябре  1937  года:

 "Русские  цари  не  считали,  что  это  плохо.   Они  грабили  и  угнетали  народ.   Они  воевали  и  захватывали  территории  в  интересах землевладельцев.   Но  они  сделали  одну  хорошую  вещь- они  создали  Великую  Власть... Мы  унаследовали  эту  Великую  Власть.  Мы, большевики,  первыми  объединили  и  усилили  эту  Великую  Власть  не  в  интересах  капиталистов,  но  для  трудящихся,  и  для  всех великих  людей,  которые  осуществляют  эту  Великую  Власть".

Сталинское  понимание  Советского  государства,  как  наследника  Русской  власти,  которая  защитит  народ,  очевидно  использовалось  в лихорадочной  атмосфере  заговора,  международного  кризиса  и  приближающейся  войны.   Когда  война  пришла  в  1941  году,  Сталин  был  в состоянии  мобилизовать  Советский  Союз,  особенно  его  русское  население,  на  патриотическую  войну  по  национальной  обороне  против последнего  в  длинной  череде  иностранных  агрессоров.   Как  Сталин  говорил  Гарриману  в  сентябре  1941  года- "Мы  знаем,  что  народ  не хочет  сражаться  за  мировую  революцию,  и  не  хочет  сражаться  за  Советскую  власть,  но  возможно  он  будет  сражаться  за  Россию".   В такой  войне,  как  советско-немецкая  война,  сталинская  способность  разбудить  национальные  и  патриотические  чувства,  также,  как  и политическую  верность  советской  системе,  имела  решающее  значение.   В  это  время  огромные  усилия  были  предприняты  для продвижения  в  массы  идеи  советского  патриотизма,  которая  должна  была  объединить  все  нации  и  народы  СССР.   Русский  национализм и  советский  патриотизм  были  дополнены  концепцией  братской  славянской  солидарности  и  идентичности,  и  Сталин  стремился  создать союз  славянских  государств  для  отражения  любой  будущей  немецкой  угрозы.

   Новая  патриотическая  идентичность  сталинской  России  имела  прямое отношение  к  тому,  что  произошло  после  войны.   Одержав великую  победу,  Сталин  ожидал  заслуженной  награды  ввиде  экспансии  советской  власти  и  влияния,  включая  приобретение  такой традиционной  цели  царской  внешней  политики,  как  контроль  над  черноморскими  проливами,  и  незамерзающие  порты  с  выходом  в океан.   Но  сталинские  амбиции  были  разрушены  Британией  и  США , его  партнерами  по  Великому  альянсу,  разгромившему  Гитлера, которые  видели  в  советском  экспансионизме  на  Черном,  и  Средиземном  море,  и  Тихом  океане

     Стр.23

угрозу  своим  собственным  стратегическим,  и  политическим  интересам.   В  декабре  1945  года  Сталин  жаловался  Эрнесту  Бевину, британскому  секретарю  по  иностранным  делам,  что  "как  он  видит  ситуацию,  Соединенное  Королевство  имеет  Индию  и  владения  в Индийском  океане  в  сфере  интересов;  США  имеют  Китай  и  Японию,  но  Советский  Союз  не  имеет  ничего".

   Однако,  сталинский  главный  стратегический  интерес  был  в  советской  экспансии  в  Цетральной  и  Восточной  Европе.   Сталин  хотел избежать  конфронтации  с  западом  на  периферийных  территориях.   Он  отказался  поддерживать  коммунистических  повстанцев  в  Греции после  войны.   Прекратил  требовать  контроля  над  черноморскими  проливами  и  перестал  требовать  у  Британии  и  Америки  части итальянских  североафриканских  колоний.   Но  явный  ксенофобский  разворот  в  сталинской  внешней  и  внутренней  политике  нанесущерб  советскому  престижу  после  войны.

   Публичным  первым  проявлением  нового  направления  в  сталинской  послевоенной  политике  была  речь  его  шефа  идеологии А. А. Жданова  в  августе  1946  года  с  критикой  журналов  и  писателей  за  их  преклонение  перед  западной  литературой  и  культурой. Этой  речью  начался  процесс,  известный,  как  "ждановщина"- идеологическая  кампания  против  западного  влияния,  которая  превозносит уникальные  достижения  советской  науки  и  культуры.   Ждановская  речь  была  значительно  отредактирована  Сталиным,  и  кампания началась  по  его  повелению.   Частным  образом,  Сталин  уже  бранил  свой  ближний  круг  за  их  "либерализм"  и  "преклонение"  перед западом,  и  побуждал  своего  министра  иностранных  дел  В.  М.  Молотова  не  уступать  ничего  в  дипломатических  отношениях  с  США  и Великобританией.   В  1947  году  Сталин  говорил  Сергею  Эйзенштеину  о  его  фильме  "Иван  Грозный",  и  советовал  ему,  что:

 "царь  Иван  был  великий  и  мудрый  правитель...  Мудрость  Ивана  Грозного  заключается  в  том  факте,  что  он  исходил  из  национальных интересов  и  не  допускал  иноземцев  в  страну,  защищал  страну  от  иностранного  влияния...  Петр  Первый  также  был  великим правителем,  но  он  относился  к  иностраенцам  либерально,  широко  открыл  ворота  для  иностранного  влияния  и  допустил  онемечивание страны.   Екатерина  сделала  еще  больше.   После  этого  двор  Александра  Первого  был ли  действительно  русским  двором?   Был ли  двор Николая  Первого  действительно  русским  двором?   Нет,  они  были  немецкими  дворами".

    Холодная  война.

   Начало  и  развитие  "ждановщины"  было  тесно  связано  с  началом  холодных  военных  действий  с  западом.   Хотя  холодная  война  не началась  ранее  1947  года,  разлад  между  Сталиным  и  его

     Стр. 24

партнерами  по  Великому  Альянсу  начал  развиваться  едва  ли  не  по  окончании  войны.   В  то  время,  как  велся  ряд  дипломатических споров  с  западом- о  Польше,  режиме  оккупации  Японии,  контролем  над  атомной  энергией-  наибольшее  беспокойство  Сталину  доставлял идеологический  фронт.   В  ходе  войны  Советский  Союз,   Красная  Армия  и  сталинское  лидерство  получали  положительное  и  даже хвалебное  освещение  в  западной  прессе.   Действительно,  культ  Сталина  в  СССР  развивался  в  Британии,  США  и  других  странах Альянса.   Однако,  когда  война  кончилась,  пропаганда  Сталина  сменилась  антисоветской  кампанией  в  средствах  информации.   Советы полагали,  что  эта  кампания  была  звеном  послевоенного  антикоммунистического  политического  направления  в  Британии,  США  и  западной Европы,  что  предсказывало  антисоветский  поворот  в  западной  внешней  политике.   Ранним  проявлением  этого  зловещего  развития  была речь  Уинстона  Черчилля  о  железном  занавесе,  произнесенная  в  Фултоне,  штат  Миссури,  в  марте  1946  года.   Хотя  Черчилль  говорил  о необходимости  сотрудничества  с  Советским  Союзом,  его  главной  темой  был  боевой  клич - призыв  к  антикоммунистическому  крестовому походу.   Хотя  Черчилль  больше  небыл  премьером  Англии,  Сталин  чувствовал  необходимость  ответить  обстоятельной  публичной  репликой, опубликованной  на  первой  странице  "Правды",  осуждающей  его,  как  ярого   антикоммуниста  и  поджигателя  войны.   В  главном,  однако, Сталин  высказался  сдержанно  в  своем  публичном  заявлении  об  отношениях  с  западом,  подчеркнув  возможность  продолжения сосуществования  и  сотрудничества.   Причина  сталинской  публичной  сдержанности  и  скрытности  была  весьма  проста,  он  не  хотел холодной  войны  с  западом,  и  надеялся  заключить  договор  с  Британией,  и  США  о  послевоенном  мирном  сосуществовании.   Как  он говорил  посетившему  Советский  Союз  республиканскому  сенатору  Гарольду  Стассену  в  апреле  1947  года:

"Экономическая  система  Германии  и  США  одинакова,  однако  война  произошла  между  ними.   Экономические  системы  США  и  СССР различны,  но  они  находились  по  одну  сторону  в  ходе  войны.   Если  две  различные  системы  могут  сотрудничать  в  войне,  почему  они не  могут  сотрудничать  в  мирное  время?"

Как  пояснял  Альберт  Резис: "Хотя  сталинские  преступления  многочисленны,  одно  преступление  было  приписано  ему  ложно: то,  что  он единственный  ответсвенен  за  начало  того,  что  называется  "холодной  войной".   Это  факт,  что  он  никогда  не   планировал  и  не  желал ее".   Но  сталинские  действия  и  амбиции  способствовали  началу  холодной  войны.   В  конце  второй  мировой  войны  Красная  Армия оккупировала  половину  Европы,  и  Сталин  решил  основать  советскую  сферу  влияния  в  государствах,  граничащих  с  европейской Россиией.   Это  был также  великий  политический  размах  для  коммунистических  партий  на  континенте,  и  Сталин  хотел  видеть  народные демократии  в  Европе - европейские  режимы  левого  толка  под

      Стр. 25

Советским,  и  коммунистическим  влиянием.   Сталин  не  считал  этот  проект  несовместимым  с  продолжением  послевоенного  сотрудничества с партнерами  по  Великому  Альянсу,  включая  справедливое  распределение  интересов  по  всему  земному  шару.   Он  задумывался  о возможности  войны  с  западными  государствами,  но  предвидел  такой  конфликт  далеко  в  будущем.   "Я  полностью  уверен,  что  войны  не  будет, это  чепуха.   Они  [Британия  и  Америка]  не  способны  развязать  войну  против  нас",  сказал  Сталин  польскому  коммунистическому  лидеру Владиславу  Гомулке  в  ноябре  1945  года.  "Через  30  лет,  или  около  того,  они  захотят  начать  другую  войну".

   Кроме  установления  советской  сферы  влияния  в  Восточной  Европе,  сталинским  приоритетом  после  войны  была  экономическая реконструкция,  послевоенные  договоры  о  безопасности, прежде  всего  будущее  сдерживание  немецкого  государства и  установление взаимовыгодной  долговременной  разрядки  ( dEtente )  с  Британией, и  США.   Холодная  война  разрушила  все  его  планы.   Это  произошло потому,  что  на  западный  взгляд  сталинская  политика  и  идеологические  амбиции  представляли  собой  безграничный  советский,  и коммунистический  экспансионизм.   Британия  и  США  противились  потому,  что  видели  сталинские  попытки  установления  гегемонии  в Европе,  сделанные  им  в  опасении  того,  что  его  прежние  союзники  попытаются  скатиться  назад  к  военому  противостоянию.

   В  то  время,  как  западные  лидеры  твердили  о  советском  экспансионизме,  Сталин  жаловался  на  Англо-Американский  глобализм.   Сталин не  мог  понять,  почему  Запад  чувствовал  угрозу  в  советских  действиях  в  Европе,  когда  он  считал  их  естественными,  оборонительными  и ограниченными.   По  его  идеологическим  убеждениям  послевоенный  сдвиг  влево  в  Европе  был  выражением  неизбежного  и  необратимого исторического  процесса  перехода  к  социализму.   Но  Сталин  был  также  реалистом  и  прагматиком,  ясно  видящим,  что  в  открытом политическом   и  идеологическом  состязании  с  западом  он  проиграет.   Так  как  Великий  Альянс  распадался  и  холодная  война приближалась,  он  склонялся  к  закрытию  СССР  и  советской  сферы  в  Восточной  Европе  от  западного  влияния.   У  себя  дома  Сталин  вновь разыграл  патриотическую  карту,  в  это  время  он  принял  решение  сделать  упор  на  ксенофобию  даже  более,  чем  в  30-х  годах.   Намеждународной  арене  сталинским  идеологическим  лозунгом  стала  защита  национальной  независимости  европейских  государств  от британского  и  американского  доминирования.

   Холодная  война  началась  в  1947  году  с  заявления  Трумэна  в  марте  о  всемирной  борьбе  против  коммунистической  агрессии  и экспансионизма,  и  затем,  в  июне,  торжественного  начала  плана  Маршалла  для  политической  и  экономической  реконструкции послевоенной  Европы.   Сталин  ответил  введением  коммунистического  и  советского  контроля  в  Восточной  Европе  и  объявил  посредством речи  Жданова  в  сентябре  1947  года,  что  два  конфликтующих  направления  в  послевоенной  международной  политике  укрепились  в расколе

     Стр. 26

на  два  лагеря- лагерь  империализма,  реакции  и  войны,  и  лагерь  социализма,  демократии  и  прогресса.

  Но  даже  после  обоюдных  деклараций  холодной  войны  Сталин  надеялся  предотвратить  раскол  с  Западом  и  оставлял  двери  открытыми для  переговоров  и  компромисса.   Он  в  частности  беспокоился  о  восстановлении  немецкой  угрозы.   В  конце  войны  Германия  была разделена  на  советскую,  американскую,  британскую  и  французскую  оккупационные  зоны.   Сталинская  боязнь,  что  западные  зоны Германии  станут  главной  опорой  антисоветского  блока,  подтвердилась,  был  спровоцирован  первый  большой  кризис  холодной  войны- берлинский  воздушный  мост  1948-49  годов.   Берлин  был  также  разделен  в  1945  году,  но  он  был  расположен  в  советской  зоне оккупации  в  Восточной  Германии.   В  ходе  ведения  переговоров  о  будущем  Германии,  Сталин  отрезал  трассу  снабжения  Западного Берлина.   Но  он  мешал  и  воздушному  снабжению  Западного  Берлина.   Берлинский  кризис  ускорил  процесс  установления  Западно-Германского  независимого  государства  в  мае  1949  года,  и  подписание  месяцем  ранее  договора  по  НАТО - военному,  и  политическому союзу  под  руководством  Америки,  для  защиты  Западной  Европы  от  советского  нападения,  или  угроз.

   Советская  неудача  в  отношении  Германии  была  одним  из  многих  сталинских  просчетов  в  ходе  холодной  войны.   Наиболее дорогостоящим  и  опасным  была  корейская  война.   Убежденный  северо-корейским  лидером  Ким-Ир-Сеном,  Сталин  санкционировал нападение  на  Южную  Корею  в  июне  1950  года.   Сначала  все  было  хорошо,  и  в  течении  нескольких  недель  войска  Северной  Кореи захватили  бОльшую  часть  страны.   Однако  военная  интервенция  под  руководством  США  и  под эгидой  ООН  быстро  произвела  поворот  в войне.   Армия  Ким-Ир-Сена  отступила  на  север,  и  только  вынужденная  интервенция  коммунистического  Китая  спасла  его  режим  от полной  катастрофы.   Это  развитие  "кислых"  отношений  между  Сталиным  и  китайским  вождем  Мао-дзе-Дуном,  и  война,  стоили  больших политических  и  военных  потерь.

   Еще  не  закончились  трудности  в  международных  делах,  как  появилась  угроза  сталинскому  положению  дома.   Его  победа  в  войне сделала  его  лидерство  неоспоримым  и  неизменным,  в  то  время,  как  народное  поклонение  достигло  абсурдных  высот.               

     Стр. 27

Сталинская  внутренняя  политика  после  войны  часто  характеризуется,  как  возврат  к  коммунистической  "ортодоксии"  и  "нормальному" состоянию,  и  это,  в  определеннном  смысле,  правильно.   В  ходе  войны  Сталин  отработал  свой  метод  управления  применяясь  к  ситуации. Он  признал  необходимость  гибкости  в  военных,  культурных  и  экономических  делах,  и  подготовил  разрешение  бОльшего  разнообразия голосов,  высказывающих  свои  мысли  в  советской  прессе.   В  контексте  Великого  Альянса  он  открыл  страну  внешнему  влиянию.   Однако, Сталин  не  смог  повернуть  коммунистическую  партию, его  главный  инструмент  власти, к  продолжению  этого  стиля  руководства  в  мирное время,  и  ухудшение  международного  положения  также  поощрило  поворот  к  ортодоксии  в  идеологии, и  политических  методах.   Но  война изменила  все,  и  система  сталинского  представительства  не  могла  оставаться  прежней.   Коммунистическая  система  получила  новую  опору легитимности - Великую  Отечественную  войну, но  это  также  обязывало  поступать в новых  условиях  популярности  соответственно  расчетам на  будущее.   Миллионы  вернувшихся  с  войны  ветеранов  вступили  в  партию  и  вошли  в  государственные  структуры.   Национального джинна  невозможно  было  загнать  обратно  в  бутылку.   Мобилизация  русского  национального  чувства  помогла  выиграть  войну,  но  также и  спровоцировала  национальную  вражду  между  другими  этническими  группами  в  СССР,  что  породило  борьбу  за  политическое  влияние и  репрессии.

  Сталинским  наиболее  внушительным  достижением  в  ходе  войны  было  изменение  стиля  его  лидерства  и  изменение  системы,  которой он  руководил.   Сталинская  власть  и  популярность  в  конце  войны  означала,  что  он  имеет  широкие  возможности,  но  сложная  и изменчивая  ситуация,  которую  он  наблюдал  дома, и  за  границей,  сделала  необходимым  разворот  к  строгой  форме  коммунистического авторитаризма.   Трагедия  холодной  войны,  это  то,  что  подготовил  Сталин,  стимулируя  консолидацию  своей  персональной  диктатуры ранее,  чем  изучил  перспективы  более  плюралистического  режима,  промелькнувшие  в  ходе  войны.   Возможно,  что  Сталин  был  лично  не способен   сделать  другой  выбор,  но  гибкость  и  креативность,  продемонстрированные  в  военное  время,  советовали  иначе.   Кроме  того не  произошел  возврат  к  террору  1930-х  годов.   Вместо  этого  значительно  снизился  общий  уровень  политических  репрессий.  Сталинский послевоенный  режим  был  системой  переходного  периода,  и  целью  было  смягчение  советского  политического  порядка,  что  проявилось после  его  смерти  в  1953  году.

   Возраст  и  напряжение  войны  настигли  Сталина  в  1945  году,  он  тратил  по  нескольку  месяцев  каждый  год  для  отдыха  на  одной  из своих  дач  на  Черном  море.   Он  бросил  привычку  вмешиваться  во  все  и  брать  на  себя  все  проблемы,  сконцентрировавшись,  главным образом,  на  иностранных  делах, и  на  удержании  окружения  в  своих  руках.   Описание  сталинской  системы  послевоенного  правления может  быть  кратким- неопатримониальное.   Подобно  царям,  своим  предшественникам,  или  прочим  властвующим  автократам,  Сталин осуществлял  "отеческий"  контроль,  чувствовал  себя  хозяином

     Стр. 28

государства.   До  и  в  ходе  войны  он  развивал  свое  лидерство,  вовлекая  себя  в  мириады  решений  и  вникая  в  детали  ежедневной деятельности  правительства.   В  послевоенные  годы  он  стал  более  сдержанным,  позволяя  вести  некоторые  правительственные  дела министерствам  и  ведомствам,  руководимым  членами  его  политбюро.   В  результате  появилось  множество  послушных  исполнителей правительственных  и  партийных  дел,  хотя  и  бюрократизированных,  и  в  высшей  степени  консервативных,  чего  вовсе  не  желал недомогающий  "босс".   Медленно,  несмотря  на  неограниченную  власть  и  растущие  капризы,  сталинское  послевоенное  лидерство понемногу  изменялось, и  становилось  разумнее,  чем  прежде.

   На  19-м  съезде  партии  в  октябре  1952  года, первом  съезде  после  1938  года, Сталин  не  стал  читать  главный  политический  доклад, поручив  эту   задачу  члену  политбюро Г. М. Маленкову.   Сталинское  хозяйское  вмешательство  в  ход  съезда  ограничилось  несколькими посланиями,  включая  ремарки  к  целям  визита  дружественных  делегаций.   Важно  то,  что  он  подыгрывал  снова  патриотической  теме:

"Ранее  буржуазия  считалась  главой  нации,  защитником  прав  и  независимости  народа...  Теперь  это  перестало  быть  "национальным  принципом".   Теперь  буржуазия  будет  торговать  правами  и  независимостью  нации  за  доллары.   Лозунги  национальной  независимости и  национального  суверенитета  выброшены  за  борт.   Без  сомнения  эти  лозунги  должны  быть  подняты  нами,  выбраны коммунистическими  и  демократическими  партиями,  и  вынесены  вперед,  если  вы  хотите  быть  патриотами  своей  страны,  если  вы  хотите стать  передовой  силой  нации.

"Победителей  не  судят!"- гласит  старая  русская  поговорка,  приписываемая  Екатерине  Великой.   Сталин  знал  это  лучше,  чем  его предшественники-цари,  и  сказал  в  феврале  1946  года  следующее:

"Они  говорят,  что  победителей  не  судят,  что  их  невозможно  критиковать  и  контролировать.   Это  не  верно.   Победителей  можно и дОлжно  критиковать  и  контролировать.   Это  относится  не  только  к  их  деятельности,  но  и  к  ним  самим;  они  не  являются непогрешимыми,  они  должны  быть  наиболее  скомными".

Необходимость  учиться  на  ошибках  была  повторяющейся  темой  сталинских  публичных  и  частных  дискуссий,  но  он  знал,  что  осуждение будет  реально  только  тогда,  когда  он  отойдет  от  власти.   Равно,  вне  Советского  Союза,  осуждение  большинством  людей непосредственно  после  войны,  особенно  на  выигравшей  стороне,  невозможно  в  любом  случае,  так  как  победа,  доставшаяся  такой дорогой  ценой,  оправдывает  все.   Варварская  угроза  европейской  цивилизации

     Стр. 29

помешает,  и  этого  достаточно  для  большинства  людей.   Холодная  война,  однако,  началась  всерьез,  и  многие  надеялись,  что  сталинское диктаторское  лидерство  будет  превращаться  в  более  мягкий  режим,  достойный  жертв,  принесенных  советским  народом,  и  великой победы  над  нацистской  Германией.   Эти  надежды  рухнули  с  началом  холодной  войны,  и  сталинская  либерализация,  начавшаяся  в  военное  время,  обернулась  консолидацией  коммунистического  авторитаризма.

   Но  Сталин  продолжает  занимать  противоречивое  место  в  советских  и  западных  суждениях  о  войне.   Для  некоторых  Сталин  был причиной  победы,  для  других - катастрофы.   Он  считался  величайшим  военным  лидером  и  величайшим  бедствием.   Его  вклад  в  победу был  ужасен,  но,  возможно,  неизбежен.   Он  сотворил  репрессивную  и  террористическую  систему,  которая  перебила  миллионы,  но, возможно,  только  эта  система  могла  победить  в  титанической  борьбе  против  Гитлера.

                    Конец  1-й  главы. 

  Продолжение: http://al0253.okis.ru/s2-1.html