Глава 3,  часть 2,  стр. 72-81

Продолжение.   Начало: http://al0253.okis.ru/s3-1.html

   Другим  выступавшим  был  Жуков,  добившийся  успеха

     Стр. 72

на  монголо-китайской  границе.   Он  сделал  доклад  о  "характере  современной  наступательной  операции".   Эта  тема  была  тем,  что  пришлось  изучать  Красной  Армии  после  недавнего  опыта  европейской  войны  и  изменения  подхода  к  наступательным  действиям.   После  конференции,  в  январе  1941  года  было  проведено  две  военных  игры  для  Высшего  командования.   Обе  игры  базировались  на  наступательных  действях  и  маневрировании  на  западных  границах  Советского  Союза.   Победителем  в  каждом  случае  оказался  Жуков,  который  стал  после  этого  начальником  Генерального  штаба.   Как  сказал  Иван  Мудсли,  "Трудно  представить  жуковское  назначение,  как  нечто  другое,  кроме  сталинской  поддержки  наступательных  операций  Красной  Армии".

   Сталин  был  сторонником  доктрины  наступательных  действий.   Как  участник  разработки  стратегии,  он  готовился  к  активной  обороне  священной  Советской  земли.   "Мы  не  хотим  ни  одного  фута  иностранной  территории",  говорил  он  на  16-м  партсъезде  в  1930  году,  "но  не  отдадим  ни  одного  дюйма  своей  территории  никому".   Наступательная  концепция  и  постоянные  обращения  к  гражданской  войне  также  превалировали  в  сталинской  политической  культуре,  как  способ  решения  социальных  и  экономических  проблем  решительными  методами  классовой  борьбы.   Концепция  сражений  Красной  Армии  в  будущей  войне  на  территории  вероятного  противника  также  совпадала  с  мессианскими  тенденциями  советской  идеологии.   Сталин  не  верил  в  экспорт  революции  силой  армии.   Но  он  рассматривал  Красную  Армию,  как  освободительную  силу  при  вторжении  на  иностранную  территорию,  как  позитивный  политический  удар  с  коммунистической  точки  зрения.   Как  Сталин  позднее  сказал- "Кто  бы  ни  оккупировал  территорию,  он  тут  же  вводит  на  ней  свою  собственную  социальную  систему.   Все  вводят  свою  собственную  систему  там,  куда  может  дойти  их  армия.   По-другому  не  бывает".   То,  что  имел  ввиду  Сталин,  было  ролью  Красной  Армии  в  поддержке  руководства  коммунистически  ориентированных  правительств  Народных  фронтов  в  Восточной  Европе  в  1944-1945  годах.   В  1939-1940  годах  однако,  образец  такой  роли,  сыгранной  Красной  Армией  в  "революционизации",  имел  место  в  Западной  Белоруссии,  Западной  Украине,  Бессарабии,  Буковине  и  балтийских  государствах.   Противоположным  этому  был  пример  провала  "освободительной  миссии"  Красной  Армии  в  Финляндии  в  ходе  Зимней  войны.   Но  обязательство  Красной  Армии  на  наступательные  действия  и  ответное  вторжение  на  территорию  противника  были  главным  образом  действиями  по  стратегическим,  а  не  по  идеологическим  соображениям.   Совсем  просто:  наступление  рассматривалось,  как  лучший  способ  обороны,  и  потенциальные  политические преимущества  продвижения  вперед  Красной  Армии  были  не  более,  чем  выгодой.   Однако  общей  частью  подготовки  Красной  Армии  к  войне  была  "пропитка"  ее  солдат  идеей,  что  военные  действия  являются  аспектом  широкой  политической  борьбы  между  Советским  Союзом  и  капиталистическим  миром.   В  1940-41  годах  эта  идеологическая  пропаганда  была  усилена,  так  как  Советская  власть

     Стр. 73

искала  способ  подпереть  миф  о  непобедимости  Красной  Армии  после  неудач,  имевших  место  в  ходе  войны  с  Финляндией.

   Стратегически,  наступательные  операции  Красной  Армии  были  воплощением  ее  военных  планов.   Эти  "планы"  содержались  в  документах,  определявших  потенциальных  противников,  оценивавших  масштабы  и  возможное  расположение  сил  врага,  и  предсказание  направлений  атак  противника.   Планы  также  обрисовывали  Большую  стратегию  Красной  Армии:  как  в  общем  смысле  Советский  Союз  планировал  противостоять  вторжению  врага.   Семь  таких  планов  было  разработано  между  1928  и  1941  годами.   Последний  был  составлен  перед  началом  второй  мировой  войны,  подготовлен  в  марте  1938  года  под  руководством  начальника  Генерального  штаба  маршала  Шапошникова.   Документ  Шапошникова  определяет  Германию  и  ее  союзников,  как  главного  противника  в  Европе,  и  Японию- на  Дальнем  Востоке.   Таким  образом  Советские  Вооруженные  Силы  готовились  сражаться  в  войне  на  двух  фронтах,  определяя  Германию,  как  главного  противника,  и  запад,  как  главный  театр  военных  действий.   Немцы,  гласит  документ,  попытаются  вторгнуться  в  Советский  Союз  севернее  Припяти,  двигаясь  в  направлении  на  Минск,  Ленинград  и   Москву,  или  на  юге,  продвигаясь  с  целью  захватить  Киев  и  покорить  Украину.   Какой  маршрут  будет  выбран,  зависит  от  ситуации  в  Европе  и  курса,  направленного  против  Советского  Союза  Германией  и  ее  союзниками  в  Восточной  Европе.   Документ  затем  детализирует  два  варианта  советского  операционного  плана  по  отражению  немецкого  вторжения.   Если  немцы  нападут  на  севере,  Красная  Армия  будет  контратаковать  в  этом  секторе  и  обороняться  на  юге.   Если  немцы  нападут  на  юге,  то  Красная  Армия  контратакует  на  юге  и  обороняется  на  севере.   В  обоих  вариантах  целью  является  остановить  и  уничтожить  главные  силы  армии  противника.

   Следующая  версия  плана  готовилась  в  значительно  изменившейся  ситуации  летом  1940  года,  при  Тимошенко,  который  сменил  Ворошилова   на  посту  наркома  обороны.   План  состоял  из  1938  документов  и  был  в  чем-то  подобен  предыдущему.   Однако  версия  1940  предсказывала  нападение  немцев  на  севере  из  Восточной  Пруссии  (после  захвата  Польши  непосредственно  соединившейся  с  основной  Германией)  на  Литву,  Латвию  и  Западную  Белоруссию ( новую  часть  Советского  Союза ).   Поэтому  основная  масса  сил  Советской  Армии  должна  быть  сконцентрирована  на  Севере,  гласил  план,  для  того,  чтобы  остановить  и  уничтожить  главные  силы  врага.

   Эта  поздняя  версия  военного  плана  была  также  разработана  штабными  офицерами  Шапошникова.   Однако  летом  1940  года  начальник  Генерального  штаба  заболел  и  был  сменен  генералом  Мерецковым.   Добавочная  работа  по  плану  была  проведена,  и  новый  вариант  плана  был  готов  к  18  сентября.   Сентябрьский  план  повторял  идею,  что  немцы  будут  атаковать  на

     Стр. 74

севере,  но  не  исключал  возможности  концентрации  их  главных  сил  на  юге,  что  привело  к  необходимости  иметь  два  варианта  плана  советского  стратегического  ответа.   Если  немцы  концентрируются  на  юге,  Красная  армия  также  будет  сконцентрирована  там,  и  контратака  будет  направлена  на  Люблин  и  Краков  в  оккупированной  немцами  Польше,  и  затем  на  Бреслау  в  южной  Германии,  с  целью  отрезать  Гитлера  от  Балканских  союзников  и  от  критических  экономических  ресурсов  этого  региона.   Если  немцы  направят  свое  движение  на  север,  Красная  армия  будет  вторгаться  в  Восточную  Пруссию.   Снова  главной  целью  является  обнаружение  и  уничтожение  главных  немецких  сил.

   Сентябрьский  план  был  представлен  Сталину  и  Совету  вождей  для  обсуждения.   Эти  консультации  закончились  в  конце  октября,  с  критическим  замечанием:  главные  ударные  силы  Красной  Армии  должны  концентрироваться  на  юге,  с  задачей  продвигаться  на  Люблин,  Краков  и  Бреслау.   Основные  причины  этого  изменения  не  уточняются  в  меморандуме,  который  Тимошенко  и  Мерецков  представили  Сталину,  наиболее  достоверное  объяснение- то,  что  расчитывали:  при  начале  войны  главная  концентрация  немецких  сил  будет  на  юге.   Несомненно,  в  следующей  версии  военного  плана,  подготовленного  в  марте  1941  года,  юг  был  обозначен,  как  наиболее  подходящее  место  для  сосредоточения  немецких  сил,  хотя  концентрация  на  севере  и  нападение  из  Восточной  Пруссии  не  отбрасывались.   С  весны  1941  года  доклады  советской  разведки  подчеркивали,  что  Германия  атакует  главным  образом  на  Юге.   Эта  вводящая  в  заблуждение  оценка  отражала  эффективность  немецкой  дезинформационной  кампании,  целью  которой  было  прикрытие  их  реальных  намерений:  сконцентрировать  свое  вторжение  на  севере,  на  направлении  Минск-Смоленск-Москва.   (См.  карту  №3  на  стр. 75)

   Решение  сконцентрировать  Красную  Армию  было  смертельно  опасным,  как  Жуков  и  другие  "проницательные"  объяснили  в  своих  мемуарах.   По  их  версии  решение  было  принято  Сталиным,  который  верил,  что  Гитлер  стремится  овладеть  экономическими  и  природными  ресурсами  Украины  и  юга  России,  включая  нефть  Кавказа.   Это  было  правдой,  что  борьба  за  сырьевые  ресурсы  должна  была  стать  решающей  в  наступающей  войне,  хотя  он  должен  был  "сказать  последнее  слово".   Другой  возможностью,  согласно  Габриэлю  Городецкому,  было  то,  что  когда  составлялся  военный  план  1940  года,  советский  вождь  был  одержим  Балканами  и  сфокусировался  на  изоляции  Гитлера  от  его  балканских  союзников.   Из  этого  следует,  что  решение  о  концентрации  на  юге  могло  быть  принято  более  по  политическим,  чем  по  военным  соображениям.   Затем  этот  совет  мог  быть  подан  маршалом  Матвеем  Захаровым,  работавшим  в  то  время  в  Совете  Генерального  штаба:  таким  образом  персональное  влияние  и  бюрократические  факторы  играли  решающую  роль  в  принятии  решений.   Главным  получателем

     Стр. 75  Карта

     Стр. 76

ресурсов  был  Киевский  военный  округ.   Мерецков  и  Тимошенко  оба  были  командующими  в  Киевском  военном  округе,  и  Жуков  занимал  этот  пост,  когда  был  назначен  начальниклм  Генерального  штаба  в  январе  1941  года.   Часть  офицеров  Генерального  штаба,  привлеченных  к  составлению  плана  войны,  также  служили  затем  на  Юго-Западном  фронте.   Несомненно  Киевский  военный  округ  стал  очень  активным  поборником  идеи  о  том,  что  немцы  сосредоточатся  для  удара  на  юго-востоке,  и  интенсивно  проталкивал  мысль  о  бОльших  силах,  которые  необходимо  противопоставить  этому  сосредоточению.   Окончательно,  наиболее  радикальной  и  спорной  причиной,  почему  Сталин  и  его  генералы  выбрали  концентрацию  на  юге,  было  то,  что  Красная  Армия  якобы  планировала  предупредительный  удар  против  Германии,  и  намечаемое  в  южной  Польше  наступление  было  провести  легче,  чем  вторжение  по  маршруту  через  реки,  озера,  болота  и  леса  Восточной  Пруссии.

   Ключевым  доказательством  поборников  гипотезы  упреждающего  удара  является  новая  версия  военного  плана,  подготовленная  в  середине  мая  1941  года.   Статус  этого  особого  документа- который  был  объектом  обширной  контрверсии  в  России- неясен.   Это  был  рукописный  документ,  подготовленный  генералом  Василевским,  на  тот  момент  заместителем  начальника  Ген.  штаба  по  оперативным  вопросам,  возле  фамилий  Жукова  и  Тимошенко  подписей  нет.   Это  не  значит,  что  Сталин  видел  этот  документ  или  слышал  о  нем.

   В  мае  1941  года  документ  был  слабо  разработанной  версией  раннего  военного  плана.   Как  посоветовала  считать  Синтия  А.  Робертс  ( Cynthia  A.  Roberts )- "слабый  план,  скорее  рабочий  документ  для  него".   Согласно  этому  документу,  Германия  и  ее  союзники  (Финляндия,  Венгрия  и  Румыния)  могут  развернуть  240  дивизий  против  СССР  и  главные  немецкие  силы,  около  100  дивизий,  будут  вероятно  развернуты  на  юге  для  атаки  в  направлении  на  Ковель,  Ровно  и  Киев.   Документ  вдобавок  отмечает,  что  немецкие  армии  находятся  в  стадии  мобилизации  и  что  "возможен  предупредительный  удар  при  развертывании  и,  тем  самым,  избавление  от  внешнего  удара".

   Документ  продолжается:

"В  порядке  предотвращения  этого  (и  разгрома  немецкой  армии),  я  считаю  нет  необходимости  отдавать  инициативу  немецкому  командованию  в  этих  обстоятельствах,  предупредить  противника  в  развертывании  и  атаковать  немецкую  армию  в  этот  момент,  когда  она  находится  в  стадии  развертывания  и  не  сможет  организовать  фронт  или  скоординироваться  с  остальными  частями  армии.   Предварительной  стратегической  целью  Красной  Армии  будет  разгром  главных  сил  германской  армии,  расположенных  к  югу  от  Демблина... Главный  удар  сил  Юго-Западного  фронта  должен  быть  направлен  на  Краков  и  Катовице,  отрезая  немцев  от  их  южных  союзников.   Поддержать  удар  должен  левый  фланг  Западного  фронта  в  направлении  на  Седлец  и  Демблин,  с  целью

     Стр. 77

сдерживания  варшавских  формирований  и  помощи  Юго-Западному  фронту  разгромить  люблинские  формирования  противника.   Активные  действия  вести  против  Финляндии,  Восточной  Пруссии,  Венгрии  и  Румынии,  и произвести подготовку для  освободительного  удара  против  Румынии  при  благоприятных  условиях".

   Документ  включает  несколько  просьб  к  Сталину  дать  разрешение  для  действий,  включая  одобрение  предлагаемого  плана  развертывания  в  случае  войны  с  Германией  и,  наконец,  секретной  мобилизации  всех  резервов  Верховного  командования.

   Если  проанализировать  по  порядку  все  военные  планы,  то  в  майском  документе  не  будет  ничего  удивительного.   Это  простое  логическое  развитие  идеи:  на  начальном  этапе  войны  атаковать  основные  силы  немецкой  армии  во  время  ее  развертывания,  в  южном  секторе.   Предложения  из  документа,  упредить  противника  на  финальной  стадии  мобилизации  и  развертывания,  отражают,  без  сомнения,  беспокойство,  спровоцированное  потоком  донесений  о  массовой  концентрации  вермахта  вдоль  советской  границы  весной  1941  года,  и  осознанием  того,  что  война  начнется  скорее  раньше,  чем  позже.   Предлагался  упреждающий  удар  в  форме  вторжения  в  Южную  Польшу  и  то  же,  что  и  в  предыдущих  документах:  секретное  перемещение  резервных  армий  и  текущие  мероприятия  скрытой  мобилизации.

   Проблема  с  документами  двойная.   Первое,  глубокая  двусмысленность  в  выборе  времени  советского  упреждающего  удара.   Если  цель - уничтожение  немецкой  армии,  то  лучший  момент  сделать  это  будет  тогда,  когда  они  не  мобилизованы  совершенно,  не  развернуты,  не  сконцентрированы  и  не  скоординированы.   Но  кто  может  судить  уверенно,  когда  это  будет?   Второе,  невозможно,  чтобы  Сталин  принял  новый  план  в  то  время,  как  он  полагал,  что  есть  шанс  на  сохранение  мира,  пока  он  был  не  убежден,  что  советская  оборона  рухнет,  если  немцы  нанесут  удар  первыми- и  было  вовсе  не  очевидно,  что  такое  может  произойти  с  советской  военной  машиной.   Только  после  происшедшего,  поле  катастрофы  22  июня  1941  года,  после  войны,  и  после  сталинской  смерти,  главные  советские  военачальники  начали  говорить,  что  огромное  внимание  нужно  было  уделить  обороне  и  отражению  потенциального  уничтожающего  внезапного  немецкого  удара.

   Говорили,  что  появление  майского  плана  было  связано  со  сталинской  речью  перед  2000  выпускников  академий  Красной  Армии  5  мая  1941  года.   Но  в  это  время  было  принято  все  публичные  и  полу-публичные  высказывания  Сталина  широко  распространять  в  Советском  Союзе.   В  этом  случае,  однако,  текст  не  был  опубликован,  только  короткое  сообщение  в  "Правде"  на  следующий  день  под  заголовком  "Мы  готовы  к  любым  неожиданностям":

     Стр. 78

"В  своей  речи  тов.  Сталин  указал... на  глубокие  изменения  произошедшие  в  Красной  Армии  за  последние  несколько  лет,  и  отметил,  что  в  накоплении  опыта  ведения  современной  войны  также  произошли  важные  изменения,  как  и  в  существенном  переоснащении.   Тов.  Сталин  пожелал  офицерам,  которые  закончили  военные  академии,  дальнейших  успехов  в  их  работе".

Не  удивительно,  что  слухи  начали  циркулировать  о  том,  что  Сталин  сказал  выпускникам.   Согласно  одним,  Сталин  сделал  предупреждение,  что  война  с  Германией  неминуемо  начнется,  согласно  другим,  он  выступил  сторонником  наступательной  войны  для  расширения  социалистической  системы.   Версия  о  том,  что  Сталин  договорился  с  Гитлером  о  новых  компромиссах,  просочилась  в  Германию.   Правда,  как  особенно  в  этом  случае,  была  более  прозаичной,  чем  любые  слухи.   Согласно  тексту  сталинской  речи,  рассекреченной  в  1995  году,  ее  главной  темой  были,  как  писала  "Правда",  реформы,  реорганизация  и  переоснащение  Красной  Армии.   Однако,  речь  содержала  ряд  деталей  о  реформах  и  об  усилении  Красной  Армии- информация,  которая  не  могла  быть  опубликована  до,  и  в  начале  войны.   Сталин  также  говорил  критически  о  немецкой  армии,  отрицая,  что  она  непобедима,  как  это  кажется,  и  утверждал,  что  она  не  достигнет  успеха  в  будущем,  если  будет  сражаться  под  знаменем  агрессии  и  завоеваний.   Нужно  отметить,  что  это  не  публиковалось,  так  как  Сталин  старался  убедить  Гитлера  в  своих  миролюбивых  намерениях.

   После  церемонии  выпуска  был  дан  обед  в  Кремле,  на  котором  Сталин,  как  обычно,  произнес  несколько  тостов.   Часть  его  слов  была  сохранена  для  печати.   Согласно  Димитрову,  например,  Сталин  был  в  исключительно  хорошем  настроении"  и  сказал- "наша  политика  мира  и  безопасности  иногда  заключается  в  подготовке  к  войне.   Не  бывает  обороны  без  наступления.   Армия  должна  воспитываться  в  духе  наступательных  действий.    Мы  должны  готовиться  к  войне".   Другой  наблюдатель  записал  слова  Сталина: "хорошая  оборона  означает  наступление.   Наступление  есть  лучшая  оборона".   Согласно  официальным  записям  Сталин  также  сказал:

"Политика  мира,  это  хорошая  мысль.   Мы  готовы  сейчас... проводить  линию  (базирующуюся)  на  обороне... И  сейчас,  когда  наша  армия  реконструирована,  достаточно  снабжена  снаряжением  для  современной  битвы,  когда  мы  имеем  силу,  сейчас  необходимо  переходить  от  обороны  к  наступлению.   Обороняя  нашу  страну  мы  должны  активно  наступать.  От  обороны  переходить  к  военной  доктрине  наступательных  действий.   Мы  должны  трансформировать  наше  обучение,  нашу  пропаганду,  нашу  прессу  в  наступательном  духе.   Красная  Армия  есть  современная  армия,  есть  наступательная  армия".

     Стр. 79

Было  ли  это  заявление  призывом  к  оружию,  сплачиванием  войск  для  превентивного  удара,  сигналом  Ген. штабу  подготовить  необходимые  планы?   Невероятно,  чтобы  Сталин  давал  "сигналы"  подчиненным  о  своих  намерениях  подобным  образом,  в  публичных  речах.   Кроме  того,  заявление  подобного  содержания  не  отличалось  от  сталинских  ремарок,  сделанных  годом  ранее  на  конференции  командного  состава  по  опыту  финской  войны.   Более  правдоподобно,  что  Сталин  хотел  произвести  впечатление  на  своих  молодых  офицеров,  для  которых  наступательный  дух  был  необходим,  и  вероятно  высказал  свои  замечания,  чтобы  поднять моральный дух,  взбодрить  их  перед  лицом  приближающейся  войны  с  Германией.   Но  это  слишком  длинный  путь  для  планирования  и  подготовки  провокации  такой  войны.

   После  речи  Сталина  советские  военные  приготовления  возросли,  но  они  не  были  полномасштабными  и  не  носили  характера  необходимых  для  превентивного  удара  летом  1941  года.   Сталин  якобы  провел  трехчасовое  совещание  в  своем  кремлевском  кабинете  со  всеми  своими  высшими  военными  командирами.   Совет  этот  был  совещанием,  на  котором  якобы  приняли  решение  о  нанесении  превентивного  удара  против  Германии,  что  аргументируется  полным  отсутствием  информации  о  теме  обсуждения  на  этом  совещании.  Однако,  согласно  ежедневнику  Сталина,  он  не  встречался  с  Тимошенко,  своим  наркомом  обороны,  с  Жуковым,  своим  начальником  Ген. штаба,  и  с  другими  своими  генералами  в  течении  10  дней.   Трудно  себе  представить,  что  таким  образом  было  принято  тяжелейшее  решение  о  начале  нападения  на  Германию.   Более  вероятно,  что  конференция  24  мая,  (если  она  была- прим.  переводчика)  была  частью  текущей  оборонительной  подготовки  к  войне.

   В  ретроспективе,  наиболее  важной  чертой  сталинского  поведения  в  ходе  последних  недель  советско-немецкого  мира  было  не  то,  что  он  готовился  атаковать,  но  то,  что  он  отказывался  привести  Красную  Армию  в  полную  боевую  готовность  перед  приближавшимся  немецким  вторжением.   Василевский  в  своих  мемуарах  поддержал  сталинскую  политику  по  сохранению  мира  так  долго,  как  только  возможно.   Но  отметил,  что  "вся  проблема  была  в  том,  насколько  длительное  время  мы  могли  продолжать  эту  политику.   В  конце  концов  нацистская  Германия  действительно  совершенно  открыто  вела  военные  приготовления  на  советской  границе,  особенно  в  последний  месяц;  это  было  время,  когда  мы  проводили  ускоренную  мобилизацию  и  приводили  пограничные  округа  в  полную  боевую  готовность,  создавали  крепкую  и  эшелонированную  оборону".   В  посмертно  опубликованном  интервью  Василевский  назвал  главной  проблемой  то,  что  Сталин,  подойдя  к  рубикону  войны  в  июне  1941  года,  не  решился  сделать  тяжкий  следующий  шаг  вперед.   Жуков, однако,  имел  противоположный  взгляд:  "Мнение  Василевского  не  полностью  соответствует  реальности.   Я  сторонник  того,  что  Советский  Союз  был  бы  разбит  раньше,  если  бы  мы  развернули  все  наши  силы  на   границе  в  начале  войны,  так  как  немецкие  войска  были  готовы  выполнить  свой  план,  окружить  и  разгромить  их  на  границе... Затем  гитлеровские  войска  продолжили  бы  кампанию,  и  Москва

     Стр. 80

и  Ленинград  были  бы  захвачены  в  1941  году".   В  своих  мемуарах  маршал  Рокоссовский  привел  этот  аргумент  дополнительно,  когда  он  сказал,  что  главные  силы  Красной  Армии  не  были  развернуты  на  границе  целиком,  но  значительно  дальше  на  советской  территории.   Этот  путь  ухода  от  разгрома,  начатого  немецким  наступлением,  заключался  в  проведении  концентрированных  подвижных  контратак  против  наступающего  вермахта.

   Идея,  что  лучший  способ  борьбы  против  операции  "Барбаросса"  заключался  в  мобильной  стратегической  обороне,  была  выбрана  рядом  западных  аналитиков,  таких,  как  Синтия  Робертс.   Или  Красная  Армия  была  способна  осуществить  эту  стратегию,  или  она  должна  была  разработать  более  лучшую  для  Советов,  эта  тема  только  для  спекуляций.   Но  то,  что  утверждается  совершенно  заслуженно- концепции  стратегической  обороны  небыло  места  в  доктринальном  мире  Советского  высшего  командования  в  это  время.   Как  Жуков  признавал  в  своих  мемуарах  "в  то  время  наша  военно-теоретическая  наука  не  рассматривала,  как  глубокую  проблему  стратегическую  оборону,  ошибочно  считая  ее  не  такой  уж  важной".   Когда  немцы  напали  22  июня  1941  года,  Тимошенко  и  Жуков  отреагировали  изданием  приказа  по  осуществлению  долговременных  планов  оборонительных  действий.   Даже  когда  немцы  прорвались  глубоко  на  советскую  территорию  и  подошли  к  окраинам  Москвы  и  Ленинграда,  Красная  Армия  предпочитала  в  качестве  контрмер  использовать  атаки  когда  и  где  только  возможно.   В  конце  концов  Красная  Армия  научилась  достойно  обороняться,  но  только  потому,  что  была  вынуждена  сделать  это,  но  доктрина  наступательных  действий  сохранялась  в  ходе  всей  войны.   С  точки  зрения  стратегии  Красная  Армия  вела  полностью  наступательную  кампанию  на  Восточном  фронте.   Только  в  ходе  Курской  битвы  летом  1943  года  Красная  Армия  временно  приняла  положение  стратегической  обороны,  "перехватывая"  великое  немецкое  танковое  наступление  до  перехода  в  решительную  контратаку.

   После  войны  отступления  и  поражения  Красной  Армии  в  1941-1942  годах  были  переосмыслены  и  мифологизированы,  как  часть  плана  вовлечения  немецкой  армии  внутрь  России  для  уничтожения  ее,  так  же,  как  царские  генералы  поступили  с  армией  французов  в  ходе  наполеоновской  войны.   После  смерти  Сталина  начала  проявляться  более  реалистическая  и  критическая  картина  катастрофы  22  июня  1941  года.   Но  появился  новый  миф,  что  это  было  сталинское  прстрастие  к  наступательным  действиям,  что  стало  причиной  для  катастрофической  атакующей  тактики  Красной  Армии  в  течении  первых  месяцев  войны.   Фактически  культ  атаки  и  контратаки  представлял  консенсус  в  Совете  Высшего  командования,  и  ответственность  за  доктрину  и  ее  последствия  нужно  возложить  на  всех.

   Размер  трагедии  22  июня  с  советской  точки  зрения  можно  суммировать,  как  уничтожение  бОльшей  части  армии  Сталина,  собранной  для  противодействия  немецкому  вторжению.   К  концу  этого  года  Красная  Армия  потеряла  200  дивизий  в  сражениях  и  около  4  миллионов  человек.  Среди  потерь  было

     Стр. 81

142 000  офицеров ( более  440 000 ?),  включая  40  генералов  убитых  и  44  взятых  в  плен.   Многие  современные  наблюдатели  ожидали,  что  закаленная  в  сражениях  немецкая  армия,  которая  легко  завоевала  Польшу  и  Францию,  добьется  таких  же  результатов  в  России.   Другие  считали,  что  Советы  могут  сражаться  лучше.   Что  удивило  всех,  так  это  то,  что  Красная  Армия  перенесла  огромные  потери,  нанесенные  Германией,  и  затем  нанесла  ответный  удар  по  величайшему  нашествию  в  военной  истории.

Конец  3-й  главы.

Продолжение: http://al0253.okis.ru/s4-1.html