Продолжение.  Начало:  http://al0253.okis.ru/s9-4.html

Глава 10, стр. 296-320, часть 1; стр. 296-306

Стр. 296

Последний мир.

Сталин и начало холодной войны.

   Когда вторая мировая война подошла к концу, Сталин предрек великое будущее для "Великого Альянса".  Успех Потсдама был предсказан на первой встрече Совета министров иностранных дел (CFM), подготовленного Большой Тройкой, договорившейся об урегулировании послевоенного мира.  Первой задачей стало заключение мирных договоров с государствами "Оси"- Болгарией, Финляндией, Венгрией, Италией и Румынией.  На совещании министров иностранных дел (CFM) Советы заявили, что тройственный дух сотрудничества, продемонстрированный в Ялте и Потсдаме, будет поддерживаться и далее, и переговоры с партнерами  по Великому Альянсу приведут к дальнейшим дипломатическим успехам.

   Но уже летом 1945 года появились зловещие сигналы о напряженности и спорах, которые в конце концов разодрали Великий Альянс на части.  Наиболее удовлетворительным исходом стало дипломатическое признание про-советских правительств Болгарии и Румынии.  Сталин начал подталкиавать Черчилля и Трумэна к признанию западом Болгарии и Румынии в мае 1945 года, но успеха не добился.  Лондон и Вашингтон считали правительства Болгарии и Румынии, в которых доминировала коммунистическая коалиция, недемократическими, не соответствующими западным интересам.  В Потсдаме проблема казалось частично разрешенной после обещаний англо-американцев считать признание частью пакета по приему в члены Объединенных наций всех второстепенных стран "Оси".  После Потсдама, однако, возникли острые разногласия между Советами и западными политиками.  8 августа 1945 года Москва признала румынское правительство, возглавляемое Петру Гроза, и через несколько дней объявило, что признАет болгарский режим после выборов, назначенных на 26 августа.  Англо-американцы совершенно ясно дали понять, что не признают правительство Грозы до проведения свободных выборов.  Это была подсказка румынскому королю Михаю, который потребовал отставки Грозы, так как он оказался не в состоянии договориться о мирном договоре с союзными государствами до признания ими демократического режима.  Имея сильную поддержку Москвы, Гроза отказался уйти в отставку, даже при повторном королевском требовании.  Сталин

     Стр. 297

планировал военный союз с Румынией и решил прочно удерживать эту страну.  В Болгарии события происходили несколько иначе, оппозиция в стране пригрозила бойкотом выборов, когда британцы и американцы потребовали отложить их.  Под этим двойным давлением Москва пошла на уступки и согласилась 25 августа отложить выборы.  Осознание того, что это решение было принято под нажимом, оказалось сюрпризом даже для болгарских коммунистов.  В своем дневнике от 24 августа Димитров отметил просьбу болгарского министерства иностранных дел отложить выборы, как возмутительную, скандальную и капитулянтскую.  Через несколько дней Сталин объяснил болгарской коммунистической делегации, что решение отложить выборы стало второстепенной уступкой, и что важнее было сохранить твердость в сопротивлении требованиям изменений в составе правительства.  Сталин затем продолжил чтение лекции болгарам о необходимости создать выборную систему, которая обеспечит существование такой оппозиции, которая будет работать для нормализации отношений с британцами и американцами.

  В ходе этой беседы Сталин казался невозмутимым, но при таком развитии ситуации в Болгарии и Румынии он едва ли был доволен англо-американским вмешательством в его сфере влияния.  Несомненно, это придало соответствующий окрас его восприятию событий, произошедших на совещании совета министров иностранных дел (CFM) в Лондоне, открывшемся 11 сентября 1945 года.  Конференция началась в дружественной атмосфере, но вскоре возникли проблемы.  На ранней стадии конференции Советы поддержали Тито в итало-югославском конфликте по району Триеста-это был этно-территориальный спор, который привел в мае 1945 года к военной конфронтации между партизанами Тито и западными союзными силами, стремившимися оккупировать эту территорию.  Затем последовал отказ Запада по советскому требованию предоставления опеки над итальянской колонией Триполитания (западная Ливия).  Согласно строгой инструкции Сталина, Молотов стремился получить эту концессию, и на пленарном заседании 15 сентября выступил со страстным заявлением:

"Советское правительство считает будущее Триполитании вопросом первостепенной важности для советского народа, поэтому необходимо исполнить просьбу Советов об установлении опеки над этой территорией.  Советское правительство требует право активного участия в распределении итальянских колоний, так как Италия, совершив агрессию, нанесла громадный ущерб Советскому Союзу... Выход к морю только на севере при огромной протяженности территорий от дальнего востока на запад создал много трудностей; по этой причине Советам также должны быть предоставлены порты на юге и Дальнем Востоке, такие, как Дальний и Порт-Артур... Британия не должна удерживать монополию коммуникаций в Средиземном море.  Россия нуждается в базах на Средиземном море для  торгового флота. Мировая торговля

     Стр. 298

развивается, и Советский Союз желает участвовать в ней... Советское правительство обладает большим опытом в установлении дружественных отношений между различными национальностями и может использовать его в Триполитании.  Оно (сов. правительство) не предполагает внедрить советскую систему в Триполитании.  Будут предприняты шаги для продвижения системы демократического правительства".

   Советы хотели получить часть обещанных на конференции в Сан-Франциско в июле 1945 года итальянских колоний, так как всё о чём там договорились было вполне достижимым.  Но договор, по которому либо американцы, либо англичане уступили бы Советам контроль над Триполитанией, или любой другой итальянской колонией, не был подписан на CFM.  Когда дело дошло до Болгарии и Румынии, англо-американцы были даже более упрямы, ясно заявив, что не признАют эти два правительства до прямых и свободных выборов под наблюдением западных представителей.  Во время предварительной подготовки к конференции Советы ожидали появления такой проблемы и приняли решение следовать двум тактикам: во-первых, использовать ситуацию в Греции, страны, находящейся под британским контролем, которая увязла в гражданской войне между партизанами, возглавляемыми коммунистами, и монархистами и консерваторами, за спиной которых стоял Лондон; во-вторых, увязать подписание мирного договора с Италией с одновременным заключением мирных договоров с Болгарией, Финляндией, Венгрией и Румынией, для которых будет требоваться западное дипломатическое признание этих государств.  По советским расчётам англо-американцы, желая заключения мирного договора с их итальянским союзником, пойдут на компромисс по Болгарии и Румынии.  Если этого не случится, то Сталин готовил срыв многостороннего подхода к переговорам по мирным договорам с второстепенными странами Оси.  "Это означает, что союзники смогут подписать мирный договор с Италией без нас", писал Сталин Молотову в Лондон.  "Так что?  После этого мы получим прецедент.  Мы будем иметь возможность заключить мирный договор с нашими сателлитами без союзников.  Если такое развитие будет означать, что текущая сессия Совета министров пройдёт без принятия решений по главным проблемам, то мы этого не испугаемся и покинем её".

   Сталин решил 21 сентября резко изменить тактику переговоров, понимая, что не достигнув результатов  при переговорах на CFM, можно будет поступать так, как он предсказал.  Сталин также прлдозревал, что Молотов слишком уступчив в переговорах, особенно по процедурным вопросам, например, кому давать право участвовать в дискуссиях на CFM.  Когда СFM учреждалась в Потсдаме, было предусмотрено, что переговоры будут трёхсторонними, но предполагалось и возможное участие китайского, и французского министров иностранных дел в обсуждениях по вопросам, которые прямо относятся к ним.  Например: Франция находилась в состоянии войны с Италией и, таким образом

     Стр. 299

имела право участвовать в мирных переговорах с итальянцами, но не имела такого права в отношении Болгарии, и Румынии.  Однако, на первой сессии совета министров (CFM), Молотов, действуя в духе сотрудничества, согласился, что французы и китайцы будут участвовать во всех дискуссиях CFM.  Как и следовало ожидать, китайцы, и особенно французы, приняли активное участие в совещаниях, обычно следуя линии британцев и американцев, к досаде Сталина и Молотова.  Сталин дал Молотову команду ликвидировать соглашение об участии китайцев и французов во всех дискуссиях на совете министров, и вернуться к Потсдамской формуле трехсторонних переговоров главных держав.

   22 сентября сталинское решение было передано Молотовым Эрнсту Бевину, секретарю британского министерства иностранных дел, и Джеймсу Ф. Барнсу, американскому гос. секретарю.  Было совершенно ясно, что Молотов действовал  по сталинским инструкциям, но британцы и американцы решили обратиться к советскому диктатору через голову наркома иностранных дел.  Трумэн и Эттли телеграфировали Сталину, обращаясь за помощью в создавшемся тупике.  Но Сталин настоял, чтобы Потсдамское решение по организации CFM осталось в силе.  "Я думаю, что мы обесценим решения Берлинской конференции, если однажды позволим  Совету министров иностранных дел получить право отменить их", ответил Сталин Эттли.  После этого переговоры пошли более эффективно, хотя  дискуссии по вопросу франко-китайского участия продолжались несколько дней.

   Причиной сталинской тактики обструкционизма стала его глубокая неудовлетворенность отказом Запада признать его клиентов, режимы Болгарии и Румынии, тем более, что сам он был верен обещанию, данному Черчиллю в октябре 1944 года, не вмешиваться в греческие дела.  На CFM Советы подали  протест по событиям в Греции, заявляя, что они не могут "принять моральную ответственность за последствия политической ситуации в стране", но особенно сосредоточили внимание на выборочном подходе и расчетах некоторых британцев и американцев по отношению к Восточной Европе.  "Почему американское правительство", спросил раздраженно Молотов Барнса, "хочет реформировать до выборов только правительство Румынии и не хочет в Греции?  Очевидно, что Соединенные Штаты не хотят вмешиваться в дела Англии в Греции, но желают вмешаться в дела России в Румынии".

   Действительно Бевин и Барнс были готовы позволить Советам широкую свободу действий в Восточной Европе, но они не были готовы принять полное исключение западного влияния в Болгарии и Румынии.  С их точки зрения великим государствам присущи великие геополитические интересы и права, а не просто полная власть в своей особой сфере.  Когда проявились эти стандартные нормы для великих государств, Сталин использовал их для себя в отношении дальневосточного мирного соглашения.

     Стр. 300

   СССР вступил в войну на Дальнем Востоке в августе 1945 года, возвратив часть территориальных потерь, но Сталин также расчитывал участвовать в послевоенной оккупации Японии.  21 августв США учредили Дальневосточную консультативную комиссию (FEAC) для содействия американской оккупации Японии.  Советы приняли предложение вступить в нее, но желали видеть эту комиссию аналогом той, которая была создана в Европе.  На этой комиссии Советы внесли предложение создать ACC для Японии.  Эта резолюция была рассмотрена государствами высокого ранга (аналогично варианту по Германии); сталинские инструкции для советской делегации показывают, что он планировал установление оккупационного режима итальянского типа, в котором роль совета ограничивалась уведомлением  американского командующего а Японии генерала Дугласа Мак-Артура.  В то время, как предложенная резолюция предусматривала размещение советского гарнизона в Токио, Сталин в действительности не расчитывал на получение таких уступок от американцев.

   Хотя сталинские запросы в отношении послевоенной Японии были более символическими, чем существенными, он придавал им приоритетное значение.  Это очевидно из его ответа на предложение Барнса о двадцатипятилетнем пакте о разоружении и демилитаризации Германии.  Молотов заинтересовался предложением Барнса, но сталинская реакция была негативной.  Цель предложения Барнса, писал Сталин Молотову, была, "первое, отвлечь наше внимание от Дальнего Востока, где Америка начинает брать на себя роль завтрашнего друга Японии, и создать тем самым видимость, что там все в порядке; второе, получить от СССР формальное согласие, что США могут в последствии взять в свои руки будущее Европы; третье, обесценить договоры об альянсе, которые СССР уже заключил с европейскими государствами; четвертое, ликвидировать основу под любыми будущими договорами об альянсе между СССР и Румынией, Финляндией и т. д.  Несмотря на отрицательное отношение, Сталин прямо не отбросил предложение Барнса, но проинструктировал Молотова предложить одновременное соглашение об антияпонском пакте между Советским Союзом и Соединенными Штатами, как предварительное условие для анти-немецкого договора.

   Одной из тем поднимавшихся на дискуссиях CFM было советское подозрение, что Британия и Соединенные Штаты станут подрывать положение СССР, как великого государства и главного победителя во 2-й мировой войне.  Чувство возмущения такими провокационными попытками проявилось в заявлении Молотова Бевину от 23 сентября 1945 года:

"Гитлер смотрел на СССР, как на низшую страну, не более, чем географическое понятие.  Русские имели противоположный взгляд.  Они считают себя не хуже других.  Они не желают, чтобы их считали

     Стр.301

низшей расой.  Он (Молотов) просит гос. секретаря запомнить, что отношения с Советским Союзом должны основываться на принципе равенства.  Очевидно (для него) эти вещи выглядят так:  была война, в ходе войны велись переговоры.  В то время, как Советский Союз нёс громадные потери, остальные наблюдали, каков будет результат.  В это время Советский Союз был нужен.  Но когда война закончилась, правительство его величества очевидно изменило свеоё отношение.  Может быть потому, что вы больше не нуждаетесь в Советском Союзе?  Если дело обстоит таким образом, то очевидно, что такая политика далека от объединительной, будет разобщать нас и, в конце концов, приведёт к серьёзным проблемам".

В частности пугалом для Сталина стало то, что США недооценили советский вклад в войну на Дальнем Востоке.  "Советское правительство является правительством суверенного государства", сказал он послу Гарриману 25 октября на встрече.  С точки зрения США получалось, что "Советский Союз стал американским сателлитом на Тихом океане.  Эта роль для нас не приемлема.  Это не по-союзнически.  Советский Союз не будет сателлитом США на Дальнем Востоке, или где-либо ещё".  Переговоры на CFM окончательно зашли в тупик, и конференция была закрыта 2 октября без подписания договора.  На прессконференции Молотов, как обычно, указал на позитивные возможности неудавшейся конференции.  Договор не был заключён, но была проделана хорошая работа по его согласованию, сказал он.  Да, имели место споры по процедурным вопросам, но существует возможность вернуться к Потсдамскому решению, которым и была учреждена конференция (CFM).  В заключение Молотов утверждал: "Советский Союз одержал победу в последней мировой войне и занимает соответствующее место в международных отношениях.  Это результат огромных усилий Красной Армии и всего советского народа... Это также результат того, что в эти годы Советский Союз и западные члены альянса действовали совместно и успешно сотрудничали.  Советская делегация смотрит вперёд уверенно и надеется, что все мы станем стремиться к консолидации сотрудничества альянса".  После возвращения в Москву Молотов обменялся официальными посланиями с Бевином, поблагодарив его за британское гостеприимство в Лондоне, и высказал надежду, что англо-советское сотрудничество будет продолжаться невзирая на возникшие трудности.  Частным образом, однако, Советы были обеспокоены опытом CFM.  На внутреннем брифинге нарком иностранных дел отметил усилия запада, поддержанные враждебной англо-американской прессой, направленные на разрушение решений Ялты и Потсдама.  Демократическая администрация Трумэна (т. е. администрация от демократической партии) подверглась критике за позволение реакционным республиканским элементам оказывть влияние на внешнюю политику в антисоветском направлении, в то время, как английские лейбористы проклинались за больший консерватизм, чем консерваторы за отстаивание

     Стр.302

интересов Британской империи.  Документ заключал, что CFM свидетельствует о "проигрыше в первом послевоенном дипломатическом наступлении американских и английских кругов", и о том, что "выигрыша в международной политике в ходе войны добился Советский Союз.  Дополнительное давление англичан и американцев на СССР не исключено, но мы имеем все возможности для обороны и укрепления положения Советского Союза в международной политике.  Мы должны показать умение, изобретательность, непоколебимость и настойчивость в отстаивании интересов СССР".

   Сталин выказал недовольство по отношению к своим британским и американским союзникам в беседе с Владиславом Гомулкой, польским коммунистическим лидером, 14 ноября:

"Не верьте в разногласия между англичанами и американцами.  Они тесно сотрудничают друг с другом.  Их разведки ведут активные операции против нас во всех странах... везде их агенты распространяют информацию, что война с нами может начаться сейчас в любой день.  Я совершенно уверен, что войны не будет, это вздор.  Их армии "разоружены" агитацией за мир...  Не атомные бомбы, но армии выигрывают войну.  Цели их разведок следующие.  Прежде всего, они постараются запугать нас и принудить признать вздорность вопросов, касающихся Японии, Балкан и репараций.  Второе, (они хотят) отделить нас от наших союзников- Польши, Румынии, Югославии и Болгарии... Через 30 лет, или около того, они захотят развязать новую войну, с другим результатом.  Их политика "умеренной" Германии свидетельствует об этом.  Они, сберегая агрессора, хотят новой войны".

Этот личный настрой враждебности к англо-американцам уравновешивался общественным выражением веры в будущее Великого Альянса.  Когда Молотов выступал на праздновании 28-й годовщины большевистской революции 6 ноября, он указал, что момент провала CFM был тревожным, в прошлом подобное случалось в англо-американо-советской коалиции, но все благополучно преодолевалось.  Когда в конце ноября Барнс предложил провести тройственную встречу, чтобы сгладить проблемы, Сталин воспринял это предложение положительно.  По мнению Сталина твердая переговорная тактика обеспечила выигрыш.  9 декабря он писал членам своего ближнего круга, анализируя международные политические события после провала CFM.  По его словам стойкость дала возможность выиграть сражение, при вмешательстве Франции и Китая в тройственную дискуссию, так что

     Стр. 303

этот вопрос нас  теперь больше не беспокоит.  Подобная политика победила и на Балканах, как это показал успех коммунистов на отложенных выборах в Болгарии, и в Югославии, где также прошло голосование в ноябре 1945 года.  Имея дело с британцами и американцами, заключил Сталин, необходимо не давать себя запугать, и с твёрдой настойчивостью проводить свою политику, чтобы направлять вдальнейшем переговоры с ними в нужном направлении.  Это подчёркивает, однако, что Сталин не всегда демонстрировал непоколебимость в переговорах с западом, которую он требовал от своих "лейтенантов".  Когда Гарриман виделся с ним во время отдыха на Чёрном море в конце октября, Сталин продемонстрировал весьма широкую готовность к уступчивости в беседе с послом о Японии и в отношении процедурных перепирательств на конференции (CFM).

   Сталин поступил подобным образом, когда Бевин и Барнс прибыли в Москву на конференцию трёх министров иностранных дел.  Конференция проходила с 16 по 26 декабря в Спиридоновском дворце, обычном месте проведения проведения подобных встреч в Москве.  Не смотря на проповеди своим товарищам о твёрдой переговорной тактике, конференция была очень конструктивной, и советско-западные переговоры о послевоенном мирном соглашении прошли на одном дыхании.  Действительно, Советы подошли к конференции, как к благоприятной возможности вернуться к дням Большой Тройки, и были готовы к компромиссам по ряду проблем.  В отношении установления лимитов китайского и французского участия в CFM, Советы пошли своим путём, но соглашались вернуться к созыву мирной конференции для рассмотрения предварительных вариантов мирных договоров с главными государствами Оси.  Тупик по Болгарии и Румынии был преодолён соглашением о расширении двух правительств путём включения оппозиционных политиков.  Советские требования в отношении Японии были удовлетворены соглашением по FEAC (Дальневосточный Союзный Совет) и включением Советов в дальневосточную комиссию, и в ACC (Союзный консультативный комитет) по Японии, хотя оккупационный режим в стране остался под американским контролем.  Сталин удовлетворился деятельностью председателя на обеде во время конференции и парой совещаний с Бевином, и Барнсом.  Барнс вспоминал позднее, что "мои беседы с генералиссимусом (на обеде) той ночью, как и в предыдущих встречах, прошли в откровенной и сердечной обстановке".  В беседе со Сталиным 24 декабря Барнс получил благоприятную возможность упомянуть о его предложении пакта о разоружении Германии.  Сталин ответил, что такой пакт может быть подписан, но то же должно быть сделано и в отношении Японии.  На встрече с Бевиным в тот же день Сталин заострил дискуссию на советской опеке над Триполитанией и пожаловался, что если CFM согласится с этим предложением, то "Великобритания ничего не потеряет, так как она уже имеет достаточно баз по всему миру, даже больше, чем США.  Почему бы не удовлетворить также и интересы Советского Союза?"  Позднее в беседе Сталин сказал, что на его взгляд стуация выглядит так: "Соединённое Королевство

     Стр. 304

обладает Индией и владениями в Индийском океане, в сфере интересов; Соединенные Штаты имеют Китай и Японию, но Советский Союз не имеет ничего".

   В послании Трумэну от 23 декабря Сталин выразил свое глубочайшее удовлетворение ходом конференции и оптимизм о будущих отношениях с Соединенными Штатами.  Своим болгарским и румынским коммунистическим союзникам Сталин указал, что уступки незначительны, и московский договор предоставляет удобный случай для ликвидации оппозиции.  "Главная мысль-деморализация оппозиции", заявил Сталин посетившей его болгарской правительственной делегации 7 января.  "Решения московской конференции по Румынии и Болгарии уже разрушили оппозицию в этих двух странах".  С другой стороны, Сталин работал над осуществлением решений конференции по изменению болгарского и румынского правительств таким образом, чтобы успокоить встревоженных анло-американцев.  Молотов, давая полную оценку конференции, сказал, что "мы наблюдаем за процессом решения ряда важных европейских и дальневосточных вопросов, и поддерживаем развитие сотрудничества между тремя странами, которое возникло в ходе войны".

   На московской конференции Сталин и Советы обратили внимание, и постарались принять меры для оживления деятельности Совета министров иностранных дел (CFM), и переговоров по заключению европейских мирных договоров в рамках Великого Альянса.  Главной задачей на следующий месяц, беспокоившей Молотова, было заключение мирных договоров с Болгарией, Финляндией, Венгрией, Италией и Румынией.  Прогресс по ним был слишком медленным и утомительным, и приводил в уныние комиссара по иностранным делам.  CFM вновь собрался в Париже на три недели в апреле-мае 1946 года, проведя 18 заседаний, и снова в июне-июле на дополнительные 24 совещания.  Затем прошла Парижская мирная конференция в июле-октябре 1946 года, на которой делегации 21 государства, сражавшихся против "Оси", встретились для рассмотрения черновых набросков мирных договоров, подготовленных CFM.  Однако консенсуса, что было вполне предсказуемо, в Париже достичь не удалось, всвязи со значительным расколом, произошедшим между про-советским блоком стран и западным альянсом.  В ноябре-декабре CFM провел следующую шестинедельную сессию в Нью-Йорке; переговоры выявили значительные разногласия, не позволившие подписать мирные договоры с Финляндией, Болгарией, Венгрией, Италией и Румынией до февраля 1947 года.

   Действуя по инструкции Сталина, Молотов занял на переговорах непреклонную позицию, отстаивая жизненно важные советские интересы и отказываясь от компромиссов на любых условиях.  Молотов считал, что все должны единодушно согласиться с резолюцией Большой Тройки и все процедурные споры неуместны.  Во многих случаях дебаты носили язвительный характер, и выглядели глупо при освещении прессой Парижской мирной конференции, усиливая поляризацию расхождений во взглядах.  В этих условиях, больше всего

     Стр. 305

усилий пришлось потратить на заключение мирного договора с Италией.  Советы хотели получить репарации, часть военной добычи и разрешить спор по территориям вокруг Триеста в пользу Югославии.  Молотов также упорствовал с предложением по советской опеке над Триполитанией.  Другой важной проблемой для Молотова был вывод англо-американских войск из Италии и проблемы, возникающие вследствии организации глобальной цепи американских военных баз по всему миру.  В мае 1946 года Молотов жаловался Барнсу:

"Нет ни одного уголка в мире, в котором не присутствовали бы США.  Военно-воздушные базы США имеются везде: в Исландии, Греции, Италии, Турции, Китае, Индонезии и других местах, а также ряд воздушных и морских баз в Тихом океане.  США держат свои войска в Исландии не смотря на протесты правительства Исландии, а также в Китае, тогда как советские войска выведены из Китая и других иностранных территорий.  Это очевидно реальный экспансионизм и выражение стремления американских кругов к империалистической политике".

Молотов сделал это заявление Барнсу по инструкции Сталина, присматривавшего за своим министром весьма внимательно.  Во время Парижской мирной конференции был проведён военный парад, на который Молотов прибыл, но затем резко покинул его, обнаружив, что ему отвели место среди представителей малых государств.  "Вы поступили абсолютно правильно", сказал ему Сталин.  "Достоинство Советского Союза нужно защищать не только в большом, но и в малом".  Как комментировал русский историк Владимир Печатнов, этот инцидент был "ярким примером того, как ревностно Сталин защищал и продвигал недавно выигранный имидж советского государства, как Великой Державы".

Сталин считал, что Молотов хорошо справился со своими обязанностями на переговорах (CFM) и хвалил его исполнительность на Парижской мирной конференции.  Когда мирные договоры были подписаны, они были опубликованы в советской прессе, но представлены, как результат долгой борьбы с реакционными силами Британии и США, стремившимися разрушить послевоенный демократический мир.  Идея, что реакционные силы выросли на западе, стала развиваться на советских публичных и внутренних дискуссиях со времени провала лондонской сессии CFM (Конференции министров иностранных дел).  Эта тенденция в советской аналитике выросла после публикации сталинского ответа на речь Черчилля о "железном занавесе" в марте 1946 года.  Сталин связал речь Черчилля с ростом анти-советских сил на западе и угрозой новой войны.  Эта тема была вытащена и развита документально в сентябре 1946 года Н. В. Новиковым, советским послом в США (Его предшественник,

     Стр. 306

Громыко, стал представителем в ООН).  Новиков был членом советской делегации на Парижской мирной конференции, и Молотов попросил его составить расширенный обзор основных тенденций в американской внешней политике.  Главным утверждением Новикова было то, что, под влиянием реакционных сил, США стремятся к мировому господству в политической, экономической и военной сферах.  Рузвельтовская политика сотрудничества Большой Тройки отвергнута, говорил Новиков, и американцы сейчас стремятся подорвать позиции Советского Союза, так как он является главным препятствием для их планов достижения превосходства.  Внутри Соединённых Штатов злобная анти-советская кампания возникла всвязи со взглядом, что война против СССР вполне возможна.

   Документ Новикова часто сравнивают с гораздо более известным донесением Джорджа Кенана, американского поверенного в делах в Москве.  Это был дипломатический документ закрытого характера, непонятным образом попавший во влиятельный американский журнал "Форин афферс" в июле 1947 года, под названием "Источники советского поведения", который приписывали некоему автору "Х".  Перевёртывая с ног на голову анализ Новикова, Кенан нарисовал картину мессианского, экспансионистского советского государства, которое  стремится ловко раздувать противостояние.  Анализ Кенана получил широкую известность и доверие всвязи с установкой в американской внешней политике в 1946-1947 годах курса на холодную войну.  Документ Новикова не имел такого влияния на советской стороне по простой причине, так как он не являлся первым документом такого рода; в советской прессе дело освещалось иначе, чем в конфиденциальных документах, подготовленных для советского руководства в то время.  Чем отличался документ Новикова, так это неуклонным пессимизмом о будущем советско-американских отношений, что отражалось не только во взглядах автора, но и в оценке результатов переговоров на CFM, достигнутых после месяцев нерешительных пререканий и ссор на Парижской мирной конференции.  Однако, в то же время, в ноябре 1946 года, Молотов прибыл в Нью-Йорк на следующую сессию CFM, атмосфера на которой несколько улучшилась; у него состоялось несколько вполне дружественных встреч с Трумэном и Барнсом, поддержавших его желание посетить дом Рузвельта в Гайд-Парке в качестве "пилигрима".  В беседе с Трумэном Молотов упомянул о деловой атмосфере Ялты и Потсдама, которые дали такие хорошие результаты в переговорах в военное время.  Для переговоров в Нью-Йорке, Сталин проинструктировал Молотова, как вести дело: "Я советую вам сделать все возможные уступки Барнсу, чтобы мы смогли, в конце концов, заключить мирные договоры".

   Опубликованная Кенаном анонимная статья не использовала термин "холодная война", но журналист Уолтер Липман написал серию газетных статей в ответ на неё, которые были позднее изданы ввиде буклета под заголовком "Холодная война".  Именно липмановская публикация послужила распространению термина и концепции холодной войны- краткое выражение возраставшего напряжения в послевоенных советско-западных отношениях;

     Стр. 307

Липман говорил, что они стали результатом скорее сталинской военной, чем идеологической экспансии.

Конец части 1, главы 10     

Продолжение:  http://al0253.okis.ru/st10-2.html